Такое иногда случается… Много чего происходит, поэтому так важно каждую секунду всё контролировать, но всё же эти напоминания самой себе здесь и сейчас не имеет смысла.
К тому моменту, как парня забирает отец, я успеваю наболтаться с ним о всяких мелочах, понятных только мне и почти состоявшемуся максималисту, наблагодариться по поводу его помощи - тот сам вызвался стереть брызги, пока справлялась с журналом и обходила по периметру бассейн, и даже обсудить с ними двумя продление абонемента. Соглашаются… это хорошо, я к ним уже привыкла.
Снова осматриваюсь, выключаю свет и потираю плечи, вспоминая, куда в своём шкафчике закинула ключи от зала. Здесь занятия с другим тренером будут только после хорошей такой чистки, а я на сегодня могу уйти, спокойно отработав утреннюю смену.
Как обычно, беру полотенце с нижним бельём, ныряя в сторону пока открытой душевой. От греха, закрываюсь на щеколду - вдруг уборщица придет раньше. Не хочется светить своей обнаженочкой перед её недовольным носом.
Ну, не любит меня эта устающая от нас всех тётя, что тут поделать?
Первым делом включаю воду и пока ожидаю, когда та прогреется, стягиваю с волос шапочку, распуская култышку. Может, и зря… Немного приподнимаю волосы, тут же их отпуская и давая наконец разлететься. Оставляю на полу купальник, выуживая из навесного шкафчика шампунь и мыло с черничкой.
Всё равно вода холодная. Откидываю голову, позволяя каплям стекать по лицу, растекаясь дальше по всему телу. Чуть морщусь, вспомнив о пережитом в ту субботу. Это каждый раз так сейчас будет? Или просто ещё свежи воспоминания о почти состоявшейся смерти двоих экстремалов?
Ненароком, пока растираю по волосам пену, смотрю в зеркало… Синяки, пожелтев, через пару дней окончательно исчезнут. Только парочка особо крупных ещё отчетливо видна, но под слитным их особо-то и не видно. Зато руки исцарапаны так, что можно было бы подумать о не самых хороших склонностях к кое-чему. И кожа стала… слишком чуткая, болезненная.
Ну да ладно… Три дня же отработала, и ни-че-го. Ни один посетитель не удивился, даже девчонки лишь восторгались новыми очками, которые на той неделе я как раз получила, игнорируя мой потрепанный вид. Так что могла не волноваться…
Смываю пену, даю себе пять минут, чуть мурлыкая от блаженства стекающего по телу потока. Устала сегодня… Очень. Нужно будет высушить волосы и сорваться наконец домой.
Интересно, этот… Таймурад… ушёл? Явно же ушёл. Зачем ему целый час стоять? Странный он всё-таки. И я не понимаю, как всё могло случиться… вся деревня вместе с бабушкой в воскресенье судачили о том, как эпично за ночь переломались железные прутья на том самом мосту и кто из дорожников их будет ремонтировать. А я кивала и пожимала плечами, старательно игнорируя вздохи моей умнейшей бабули.
Выключаю воду, надеваю топ и танго. Обтираю волосы, но, сама не зная зачем, обматываюсь полотенцем, будто ещё боясь или веря, что этот брюнет может ждать такую, как я. И он не в моём вкусе же, ибо такие… громилы мне никогда не нравились, тогда почему я сейчас…
Смотрю в зеркало…
Цвет волос лишь на тон потерял насыщенность, так что на владычицу морей пока вполне смахиваю. Выдыхаю, сжимая на груди затянутый край полотенца. Дёргаю щеколду и с силой хватаю ручку, оглядываясь и проверяя, всё ли после себя смыла и убрала ли шампунь с мылом. Да, всё вроде хорошо. Делаю шаг, выключая свет и переступая порог…
— Ч-ч-чёрт! - от неожиданности заметно подпрыгиваю, дёрнувшись обратно.
МАМОЧКИ! Скользко!
Bad boy / Ифрит
В его жизни кто-нибудь
хотя бы раз был против?
Такое вообще возможно?
Тэми.
Дёрнувшись к двери, успеваю схватить её за исцарапанную руку, удерживая от падения. Эта девочка умудрилась перепугаться, округляя серые глазищи и приоткрывая ничуть не изменившиеся губы.
Интересно, они какие на вкус? Сладкие? Насколько? Приторные, как кремообразный букман из жареной муки и сгущенки, или такие... слегка отдающие сладость, словно каймак с творогом и мёдом?
Мать в моём детстве называла свою стрепню "Ярату" [Любить]*, терпеть её не мог.