– Тут хоть никто не видел. А когда ты ударила – на меня все официанты глазели и смеялись.
– Кася!
– Что, Лиза? – повысила она голос. – Ну, брошу я его – а дальше? Брачный контракт оспаривать? Дом делить через суд? Даже если я получу половину – годы-то идут, мне уже двадцать девять. На брачном рынке полно юных хищниц.
– Давай жить вместе. Пока что здесь. Центр города. Три комнаты.
– Ой, нет, – перепугалась она. – У вас такие консьержи противные, вечно на меня косятся. Вот если бы ты в Лондон позвала!
Я понимала: дело не только в косых взглядах. Касе нужна стабильность, официальный брак. А заключить его между двумя женщинами в России невозможно.
В итоге расстались мы, не слишком довольные друг другом. Кася нашла в Интернете ближайшую к моему дому правозащитную организацию и отправилась туда. Я поехала на работу – по счастью, уже выслужила себе право раз в год явиться к обеду и ни перед кем не оправдываться.
Но едва вошла в офис, позвонила секретарша Самого Главного Босса и сообщила, что Митчелл срочно вызывает меня к себе.
Митчелл – генеральный директор. Под его началом восемьдесят восемь представительств в тридцати странах. Я прежде видела его всего дважды: когда подписывали контракт – вскоре после окончания моей учебы в Америке – и год назад – когда мне вручали премию Альбера Лондра [17].
По пути в пентхаус я постаралась смести с лица рассеянное выражение и дала мозгу сигнал – переключить мышление с русского на английский. Когда общаешься с серьезным человеком, переводить в уме нельзя – нужно думать на его родном языке.
Митчелл встретил меня ласково. Никаких начальственных столов – усадил на диванчик. Тон медовый:
– Я хотел поговорить утром, но тебя не было на работе.
– Простите. Возникли личные обстоятельства.
Что, интересно, ему надо? Митчелл – не того полета птица, чтобы распекать за опоздание. Да и в рабочем договоре у меня имеется пункт про ежегодный day-off без объяснения причин.
Он продолжал сочиться улыбкой, но в голосе я уловила слегка тревожные нотки:
– Полагаю, ты не на собеседование ходила?
Врать не стала:
– Нет. – И добавила: – Но личные обстоятельства складываются так, что я, возможно, буду искать другую работу. Мне крайне важно в самое ближайшее время уехать из России.
– С чем связано ваше нежелание работать в родной стране? – заинтересовался босс.
Запираться я не стала:
– Я лесбиянка и хочу жить в законном браке со своей постоянной партнершей. Здесь это невозможно.
Он с прямотой, привычной для европейцев, но дикой для наших лапотников, отозвался:
– Хорошо, что вы не стали скрывать от меня свои сексуальные предпочтения. Я хотел сегодня предложить вам возглавить наше представительство в Южной Корее. Но… ввиду особенностей вашей личной жизни… в Европе, конечно, будет комфортнее. Думаю, я смогу сделать некоторые кадровые перестановки и найти позицию в более толерантной стране. У вас есть какие-то предпочтения?
– Моя подруга мечтает поехать в Лондон.
– Хорошо. Вы туда поедете.
Мне впервые в жизни захотелось броситься на шею мужчине. Но я лишь спокойно спросила:
– Когда?
– Как только юристы подготовят новый контракт. Обычно это занимает максимум две недели.
Я пулей выскочила из офиса. Все равно сегодня мой выходной – нужно завершить его красиво.
Я набрала Касю, поинтересовалась:
– Ты где?
– Да только от правозащитниц отбилась, – хмыкнула она. – Хотели меня в приют засунуть.
– Какие планы?
– Собиралась тебе позвонить – спросить, что на ужин приготовить.
– Сегодня у меня остаешься?
– Ну… если можно.
– Ничего не готовь. Я буду дома через двадцать минут. У меня потрясающая новость.
Я была счастлива как никогда. Что за удивительное совпадение! Или это Вселенная услышала мой посыл?
Представительство в Лондоне – это годовая зарплата с немалыми нулями, свой дом, страховка, сумасшедшие перспективы. Не говоря уже о счастье жить в нормальной стране.
Интересно, как там моя первая любовь Клэр? Наступила на горло собственной песне и живет с мужиком или нашла в себе смелость сделать правильный выбор? Надо будет обязательно с ней повидаться. Поболтать – и, что уж скрывать, похвастаться моей красоточкой Касей.
Я ворвалась в квартиру и, хотя обычно стараюсь вести себя сдержанно, прямо с порога заорала:
– Каська! Мы с тобой едем в Лондон!
Она выскочила мне навстречу, распахнула свой нежный ротик:
– Э… когда?
– Через две недели! Тебе надо срочно подать на визу!
– Тебя все-таки переводят? – Ее голос звучал растерянно.
17
Французская премия для молодых журналистов. Учреждена в 1932 году в память Альбера Лондра. Церемония награждения проводится ежегодно в различных городах мира, отражая тем самым широкую географию репортажей журналиста.