– Вот это да! – громко прошептал Балаганов.
– Да, и бриллиантовые и золотые это конечно… Но есть такие ювелирные изделия, ценность которых определяется не только этим, а своей ювелирной знаменитостью, можно сказать уже, исторической.
– Значит все же археологической, средневековой или еще многовековой до нашей эры?
– И такие… Но в данном случае речь идет о ювелирных изделиях уже нашего времени, – закурил следователь ОГПУ.
– Нашего? – начал закуривать и Бендер. – Вот это интересно, товарищ.
– Значит раскопки… не раскопки? – спросил Балаганов.
– Не раскопки, товарищи, а дважды краденные.
– Краденные, да еще и дважды? – удивился Остап. – Что же по пословице: «Вор у вора дубинку украл?»
– Выходит, – вдруг рассмеялся Доменко.
– А как это дважды? – спросил Балаганов. – Украдены дважды?
– Да, интересно, – посмотрел на следователя Бендер.
– Поясню. Ценности, украденные из квартиры, были не иначе краденными, товарищи. Хозяин обворованной квартиры выменял их на сало у беженца из Москвы. А откуда они у беженца, спрашивается? Конечно же, краденные.
– Это почему же, товарищ Доменко?
– Да, может, она и не краденная, – произнес Балаганов. – Этим беженцем.
– Э-э, нет, товарищи. Дело в том, что эти ценности из коллекции Фаберже. И они никак не могли принадлежать обменщику, который очевидно не знал истинной цены их.
– Все более и более загадочно, – пыхнул дымком папиросы Бендер.
– Разгадка здесь простая, ценности то из коллекции Фаберже.
– А кто это такой этот Фаберже? – спросил Балаганов. – А, Остап Ибрагимович?
– Товарищ Доменко нам пояснит, товарищ эксперт, если вы не знаете.
Не знал и Бендер, кто такой Фаберже, но не хотел признаться в этом.
– Фаберже это известный царский ювелир, товарищи. Коллекция его насчитывает десятки, а может и сотни ювелирных изделий, стоимость которых не поддается денежному определению. Скажу откровенно, я и сам ничего не знал об этом. Мне пришлось побеседовать с десятком ювелиров, чтобы узнать это. Когда мне поручили вести следствие по этому делу.
– Очень интересно, – погладил свои кудри Балаганов.
– Интересно, товарищ Доменко, – согласился Остап. – Только неясно чем может помочь вам наш клуб?
– Вот если бы принесли нам эти ценности, этого самого Фаберже, – привстал Балаганов. – Вот тогда мы…
– Помолчите, товарищ эксперт, – осадил его Бендер.
– Да, если бы принесли, – достал новую папиросу Доменко.
– А что представляют собой, эти уворованные ценности, товарищ следователь?
– Молочник с двумя чашечками.
– Только и всего?! – хлопнул ладонью по столу эксперт.
– Только и всего, товарищ эксперт, – усмехнулся Доменко. – А знаете, сколько этот молочник с двумя чашечками стоит на заграничном аукционе?
– Интересно? – уставился на следователя Бендер.
– Десятки, а может и сотни тысяч валюты.
– Вот это да! – воскликнул Балаганов.
– Интересно, очень интересно, – затоптал папиросу в пепельнице Остап. – Значит Фаберже…
– Да, царский ювелир, всемирно известный, товарищи.
– Вот найти бы эти изделия, – мечтательно протянул эксперт.
– С этим желанием я и пришел к вам, археологи.
– Да, если бы принесли этот молочник… – промолвил Остап.
– С двумя чашечками к нему, – добавил Балаганов.
– С двумя, – кивнул Доменко. – Такое предложение, товарищи. Хозяин обворованной квартиры вас не знает, думаю. Вы Остап Ибрагимович, или ваш эксперт, посещаете его и предлагаете ему купить какую-нибудь ценность или… – помолчал следователь, – спросить, нет ли чего продать, для вашего музея?
– Это вариант, – кивнул Остап. – Поговорить с ним. А для убедительности, я дам сегодня же объявления в газеты, что при нашей конторе открывается музей экспонатов найденных при раскопках…
– Дельное предложение, товарищ Доменко, – встал Бендер. – Откуда вам стало известно, что уворован этот молочник?
– С двумя чашечками? – добавил Балаганов.
– Как откуда? – опустился на стул следователь. По его заявлению, по описи краденного.
– Да, А что молочник Фаберже? Он что, ювелир, знаток изделий Фаберже?
– Нет, не ювелир, а школьный учитель рисования, друзья.
– Странно. Гражданская война, беженцы, голод… откуда же у него учителя рисования оказывается сало для обмена?
– Вот надо и попытаться выяснить, откуда и почему это он знает, что молочник Фаберже, – встал Доменко. – Все, мне надо идти, до свидания. Значит, договорились? Вот его адрес, – подал бумажку он.