Советник Успенский расположился напротив. Бокал с вином он держал в правой руке, пальцы левой скользили по сенсорам консоли. Со стороны могло показаться, что он даже не смотрит в монитор. За его спиной сидели четыре министра, адмирал и несколько старших офицеров флота рангом пониже. Афине были знакомы их лица, но она никак не могла вспомнить, кто из них кто.
Похоже, что совещание было в полном сборе, но ей давали несколько дополнительных минут отдыха, чтобы хоть чуточку прийти в себя. И она невольно тянула время, удерживая чашку в руках, понимая, что едва она её отставит, как придётся заняться важными делами, и боялась, что ей попросту недостанет сил для этих неотложных государственных дел.
Чашка опустела, тянуть время стало проявлением малодушия. Принцесса заставила себя отказаться от этой последней защиты, поставила чашку, даже отодвинула её в сторону, выпрямилась, не касаясь спиной спинки дивана, и отважилась посмотреть в лицо советнику Успенскому. Тот сделал лёгкий кивок и отодвинул от себя консоль.
— Ваше Высочество, господа! — несмотря на официальность произнесённого обращения, голос советника прозвучал спокойно, деликатно и мягко. — Обстоятельства требуют незамедлительных действий. Чуть позже я проинформирую вас о сложившейся ситуации, а в данную минуту вынужден быть предельно кратким.
Он окинул взглядом всех собравшихся, включая тех, кто сидели за его спиной.
— Чуть больше, чем через час, наступит ваше совершеннолетие, принцесса. Не позднее, чем через два часа, мы обязаны короновать вас! В нарушение траура, в обход многих правил и традиций, но, руководствуясь высшими интересами безопасности ваших подданных и вашей собственной безопасности, в соответствии с требованиями политического момента.
Княгиня Сербская пискнула, попытавшись что-то сказать, но закашлялась.
— Возможно, мне не до конца ясна суть происходящего, — с трудом подбирая слова, проговорила Афина. — Но я поняла смысл вами сказанного. Прошу привести хотя бы один аргумент в пользу такого решения.
— Право ваших родителей на Корону Империи, а следовательно, и на власть над Империей, никто не осмеливался не только оспаривать, но даже думать об этом. Ваше же право на Корону и престол может подтвердить лишь сама Корона, а значит, необходим обряд коронации. В противном случае уже завтра объявятся иные претенденты на Корону, что означает начало гражданской войны. Полагаю, этого довода достаточно.
— Да.
— Тогда я позволю себе отдать от вашего имени необходимые распоряжения. Прошу вас присутствовать при этом, чтобы вы могли лично утвердить всё сказанное мной или поправить меня.
Интерлюдия 4
Коронация
Коронация проходила в каком-то просторном зале. Лёхша даже не подозревал, что на борту звездолёта могут существовать такие огромные помещения. Сейчас невозможно было понять, для каких целей оно служило прежде, потому что в последние часы явно изменилось до неузнаваемости, — по периметру расположили почти три десятка огромных экранов, всюду змеились электрические кабели, для публики обустроили специальные места, расставив рядами кресла, стулья, скамьи. Похоже, для задних рядов приспособили обычные ящики, накрытые чехлами.
Трон Афи тоже до недавнего времени служил запасным креслом навигатора. Его наскоро обшили куском дорогой ткани. Спереди и с боков всё выглядело как подобает, а вот сзади, где стоял Лёхша Герейро, были видны плохо стянутые края. Свежеиспечённый советник принцессы стоял на полшага за троном, по левую руку от Афины. По правую, на ступню ближе, находилась Лина и Серхио.
Личный караул принцессы в составе двух дюжин гвардейцев выстроился за спиной Лёхши. Он даже ощущал их дыхание.
Почётные гости занимали места в первом ряду. Большинство так и не успели сменить парадные мундиры и платья, в которых прибыли на праздник и в которых их застала эвакуация из Города Трёхсот Башен. Лёхша не сомневался, что мало кто мог бы успеть переодеться дважды за то время, что было у них после бегства с планеты.
Видимо, им всем — и принцессе, и свите — подмешали в напитки что-то бодрящее и успокаивающее одновременно. Может, химию, может, магию. Скорее, и то, и другое. Мысли были чёткими, усталость отступила. Но на смену взвинченности и страху пришло отупляющее спокойствие, окружающее и происходящее воспринимались сознанием ярко и даже резко, но эмоций не касались.
Лёхша вдруг задумался о том, как за какие-то два часа удалось всё это организовать, и пропустил начало церемонии. Впрочем, ничего интересного, и тем более важного, в эти минуты не происходило. Советник Успенский и императорский герольд объявляли почётных участников церемонии, присутствовавших в зале, и представителей провинций Империи, которые наблюдали за церемонией по каналам дальней связи.