Келлер с удивлением поймал себя на мысли: "Черт возьми, а ведь я начинаю верить всему этому". Он понял, что причиной тому была обыденность тона, которым говорил этот человечек, тона, лишенного малейшего намека на неуверенность или смущение.
– Однако две недели назад я услышат: какой-то новый голос – или вернее, голоса. Они звучали растерянно, сердито и, как мне показалось, ужасно страдали. Это был шепот, испуганный шепот множества людей, их хриплые голоса звучали так, словно они находились в большом, темном зале и очень хотели узнать, где они и что с ними случилось. И, знаете, в них звучало такое одиночество, такой страх.
Келлер почувствовал, как внутри него стало нарастать напряжение. Атмосфера между двумя мужчинами как бы наэлектризовалась. Хоббс отпил еще один, на этот раз значительно больший глоток из стакана, и Келлер заметил, что рука его слегка дрожит.
– Постепенно, – продолжал он, – в общем хоре начали выделяться более сильные голоса. Видите ли, мистер Келлер, их мир не так уж отличается от нашего; в любом сообществе сильнейший будет брать верх. Но это были недобрые голоса; они звучали так, словно призывали к отмщению. И мне кажется, я уловил их главный мотив – ненависть и огромное потрясение.
Келлер сознательно попытался разрушить сложившуюся атмосферу, эту магнетическую связь, которую медиум установил между ними. Он встал и подошел в окну, прихватив с собой стакан.
– Послушайте, з-э-э, мистер Хоббс... – начал он, но медиум резко оборвал его.
– Выслушайте меня, пожалуйста. Я знаю, что вы собираетесь сказать: вы не верите в жизнь после смерти, и даже если верите, то считаете все это слишком далеким от вас. Я признаю это, и когда закончу свой рассказ, обещаю, что уйду и не буду больше беспокоить вас, если вы того пожелаете. Но я должен рассказать вам все ради собственного душевного успокоения, потому что они все равно не оставят меня в покое, пока я этого не сделаю. Знаете, после крупных катастроф, подобных этой, духи иногда не могут понять, что с ними произошло, находятся в состоянии эмоционального шока. Они не знают, что они мертвы! Они становятся, как вы бы их назвали, привидениями, и продолжают являться в этот мир, стараясь вступить на этой земле в контакт с людьми, чтобы сообщить, что они все еще живы. Или их поведение может быть связано с каким-то событием или переживаниями; им может казаться, что они должны завершить здесь что-то, что не смогли сделать при жизни. Либо они могут решить, что должны отомстить за что-то.
Келлер резко обернулся. Эти последние слова вдруг почему-то задели его, коснулись чего-то скрытого глубоко внутри; они вызвали у него испуг.
– Истинным экстрасенсам иногда удается помочь им, умиротворить эти исстрадавшиеся души, облегчить переход в иной мир. Мы можем сделать это, пообещав им разобраться с их проблемами в этом мире, что привязывает их к этой грешной земле. К сожалению, в данном случае они все еще находятся в состоянии крайнего смятения, что затрудняет нормальное общение с ними.
– Вы, очевидно, решили, что это души пассажиров, погибших в этой авиакатастрофе, – спросил Келлер резким и недоверчивым тоном.
– Я уверен в этом! Такое количество охваченных ужасом душ, собравшихся в одно и то же время в одном и том же месте. И есть еще кое-что, мистер Келлер.
Келлер вдруг почувствовал, как внутри его все сжалось. Он был почти уверен, что уже знает, о чем пойдет речь.
– Эти голоса, этот шепот... Они зовут вас.
Между ними снова воцарилось долгое молчание. Келлеру очень бы хотелось посмеяться над словами медиума, отмахнуться от него, как от еще одного ненормального, но что-то мешало этому. И дело было не только в необычайной искренности этого человека; по-видимому, это имело какое-то отношение к его собственному близкому соприкосновению со смертью. Пережитое сделало его каким-то образом более восприимчивым. И, тем не менее, более рациональная часть его натуры яростно взбунтовалась.
– Это просто смешно, – сказал он.
– Уверяю вас, совсем нет, – ответил Хоббс. – Вначале эти голоса находились как бы в полном замешательстве, взывали о помощи, призывали своих любимых. Я видел лица – очень много несчастных лиц – их образы то тускнели, то снова появлялись, моля о помощи, взывая к состраданию. Затем, спустя несколько дней, их действия стали более согласованными, более осмысленными. Они все еще в состоянии паники, но, казалось, что ими что-то управляло. Именно тогда они снова и снова начали называть ваше имя.
– Но почему? Почему они делали это?
– Я... я не знаю, мистер Келлер. Как я сказал, они все еще пребывают в смятении. Их послания пока не очень понятны. Но... – тут он снова опустил глаза, – очень многие голоса звучали гневно. – Его глаза снова впились в Келлера. – Вы знаете человека по имени Роган?
На мгновение Келлер весь похолодел, потом сообразил, что Хоббс, должно быть, запомнил имя по публикациям в газетах.
– Он был командиром Боинга, я уверен, вы читали об этом.
– А-а... да, наверное, читал. Хотя совершенно забыл, но не думаю, что вы этому поверите.
– Вы правы, не поверю. Ваши пять минут истекли. Я хочу, чтобы вы ушли. – Келлер направился к медиуму, который тут же вскочил на ноги.
– У вас была ссора с капитаном Роганом?
– Откуда вы узнали?
– И она каким-то образом связана с его женой. – Слова Хоббса прозвучали как утверждение, а не как вопрос.
И тут в памяти Келлера всплыла еще одна яркая картина. Роган что-то в гневе кричит ему, его лицо совсем близко, в нескольких сантиметрах от лица Келлера. Слова не слышны, но в глазах он ясно видит гнев и ярость. Где же это они? Это не самолет. А, это один из ангаров, вокруг них ни души. Дело происходит ночью, он уверен в этом. Была ли это та ночь, ночь катастрофы? Этого он не смог сказать с уверенностью. Между ними произошла короткая схватка, и он с силой оттолкнул Рогана. Келлер совершенно отчетливо видит капитана, в бешенстве смотрящего на него с пола. Он поворачивается и идет прочь, оставив капитана лежать там, где он упал, а вслед ему несется брань. И тут вдруг он вспомнил из-за чего, собственно, произошла эта стычка. Да, это точно связано с Бет Роган, женой командира.
– Это ведь так, не правда ли? – слова Хоббса пробились, наконец, в его сознание.
– Как вы узнали?
– Капитан Роган не может об этом забыть.
– Но это невероятно.
– Тем не менее, это так, мистер Келлер.
Келлер устало опустился на край дивана.
– Черт возьми, каким образом вы узнали все это?
– Все, что я рассказал вам, правда. Я и не рассчитываю, что вы поверите мне, но, по крайней мере, хоть задумайтесь над этим. Вы – ключ ко всему, мистер Келлер. Не знаю как и почему, только вы можете дать ответ этим несчастным и вы обязаны помочь им.
Келлер сидел, обхватив голову руками. Потом опустил руки и, не глядя на медиума, спросил:
– Им нужна моя жизнь, да?
– Я... я не знаю. Я не совсем уверен в этом, – ответил Хоббс.
– Я чувствую, что это так. Меня не хватает там. Я каким-то образом выскочил, и теперь они хотят вернуть меня обратно. Я должен умереть.
– Я не думаю, что в этом заключается ответ, мистер Келлер, – возразил Хоббс, но голос его прозвучал не слишком уверенно.
Келлер встал и быстро подошел к серванту. Он взял фотографию Кэти и спросил:
– Вы видели это лицо среди тех, других?
Хоббс пристально посмотрел на фотографию, сузившиеся от напряжения глаза говорили о крайней степени сосредоточенности. Наконец он ответил:
– Нет, не думаю, что видел ее. Я обратил внимание на эту фотографию, как только вошел в комнату, но она не вызвала у меня никаких ассоциаций. Мне кажется, ее среди них не было.
– Так вот, если то, что вы рассказали – правда, она должна была быть там. Она тоже погибла в той катастрофе! – теперь Келлер разозлился, вновь усомнившись в правдивости медиума.
Хоббс поднял руку, как бы желая успокоить его.
– Видите ли, мистер Келлер, эти лица – чаще всего размытые, очень редко отчетливые. Но их так много. На этом этапе я просто не могу сказать, была ли она среди них или нет. К тому же, возможно, она, как и некоторые другие, спокойно перешла в иной мир, оставив здесь этих несчастных.