Грохот вокруг не утихал, низкий рокот ударов воды и падений камней создавал ощущение, что мир вот-вот рухнет, словно сама земля дрожала от мощи, стремящейся разорвать этот коридор на части. В этом хаосе звуков, казалось, время растягивалось, а я стоял на грани между страхом и решимостью, держа в руках последний шанс на спасение.
В этот момент раздался очередной грохот, и внезапно сильный поток воды сбил меня с ног. Я инстинктивно схватил сундук, и меня потащило в сторону вместе с ним и кинжалом, который я где-то уже успел подобрать.
Я врезался в стену, ощущая, как тело жестко отбросило назад, и боль от удара резанула по всему позвоночнику. Вода продолжала бушевать вокруг, но постепенно начала отступать, позволяя хоть немного действовать. Сердце билось так сильно, что казалось, вот-вот вырвется из груди, а лёгкие жаждали воздуха после погружения.
Я быстро поднялся на ноги, охваченный смесью тревоги и надежды, и с дрожью распахнул крышку сундука — внутри, словно свет в тёмном тоннеле, лежал амулет, даря ощущение, что всё ещё есть шанс.
В голове вновь возникло сообщение:
От кого: Бог Переломных Судеб
Сообщение:
Ты же знаешь, против кого сражаешься? Не дай Марсу использовать одну из его особых способностей.
Особая способность? Марс? Я резко поднял голову и увидел глаза бога — пылающие яростью, словно раскалённые угли, готовые в любую секунду обрушиться на Сириуса и разорвать его в клочья. Но вместо этого бог медленно поднял руку и произнёс одно слово — холодно и тяжело:
— Арена…
В моей голове сработал щелчок. Я сразу понял, что это значит. Не теряя ни секунды, я вскочил, надел амулет и выкрикнул во весь голос:
— Клинок арканы!
Оружие, всё ещё тёплое в моей руке, то самое лезвие, которое я подобрал среди останков, вдруг вырвалось само — будто жило своей волей. Оно вспыхнуло огнём, ярким, ослепляющим, живым. И прежде, чем я успел осознать, что происходит, кинжал рванулся вперёд, не касаясь земли, как снаряд, выхваченный самой Арканой, и полетел прямо в лицо бога.
Я даже не подозревал, что могу превратить лезвие в заклинание. Раньше магия Арканы ограничивалась выстрелами, всполохами пламени — простыми и грубыми формами защиты. Но теперь сила проявилась иначе. Будто сам предмет впитал мою волю, подчинился и стал продолжением заклятия, а не просто инструментом в руке.
Лезвие взмыло вперёд и исчезло, переместившись, как молния, точно к цели. Бог успел заметить атаку — резко вскинул голову, отвлёкся. Этого хватило. Сириус, воспользовавшись моментом, вызвал волну и с размаху сбил его с ног. Вода начала тянуть за собой Марса, заталкивая обратно в тёмный, проклятый коридор.
Марс зацепился рукой за выступ камня, пальцы скользнули, но он удержался. Вода бессильно билась о тело, не в силах затолкнуть его обратно окончательно. Он рвано выдохнул, лицо исказилось в ярости, взгляд метнулся ко мне, и в тот же миг я понял, что он был на грани. Опасаясь того, что Марс может прибегнуть к использованию своей самой сильной способности, я решил действовать немедленно.
Я схватился за амулет на своей груди, его жар резанул кожу. Если выхода нет, значит, единственный путь — разрушить это место. Всё. До последнего камня.
Магия наполнила тело, затопила в жгучей волне. Становилось невыносимо жарко — грудь словно пылала изнутри, и центр этого пламени был в амулете. Сердце грохотало, ладонь дрожала, но я поднял её, открыл пальцы навстречу воздуху, от которого уже исходил дым, и сказал, не шепотом — приговором:
— Вечное пламя.
Огонь вспыхнул мгновенно. Ярость, накопленная в каждой клетке, прорвалась наружу. Всё вокруг покрылось алым светом. Жар ударил в лицо, кожу тянуло, как обугленные листья. Сириус бросился ко мне и закрыл собой — и тут же земля под ногами пошла волной, стены застонали. Зал содрогнулся, словно сама реальность не выдержала, и в следующее мгновение всё пропало. Не было ни света, ни движения, ни времени. Только чернота.
23
Смерть: ключевой пазл
Тело было чужим. Налитым свинцом, разодранным на куски, обожжённым изнутри. Голова гудела так, будто в череп вбили раскалённый клин. Что-то давило сверху, тяжёлое, неподъёмное, словно каменная плита легла на грудь и медленно вдавливала меня в землю.
Я распахнул глаза, но сознание ещё плыло в вязкой пустоте. Мир встретил меня ярко-алым небом, таким насыщенным, будто кто-то вылил туда ведро крови и перемешал с жидким золотом. Рассвет тянулся над горизонтом, растекаясь по облакам длинными огненными жилами. Я смотрел на это и, как странно, в голове не возникало ни одной мысли о том, что чёрт возьми произошло внизу, под землёй.
— Проснулся?
Голос ударил, как щелчок по нерву. Внутри сразу что-то переключилось. Я не знал, кто это сказал, но был уверен — этот голос я никогда раньше не слышал.
Я резко сел, и в тот же миг грудь пронзила острая боль. Схватился за неё — под пальцами шуршали тугие бинты. Плотные, насквозь пропитанные чужой работой. Из-под них местами торчала почерневшая, обугленная кожа — плата за предыдущее заклинание. На груди висел он: амулет вечного пламени. Холодный, тяжёлый, но тянущий к себе.
Когда дыхание выровнялось, я поднял голову. И увидел его. Человека, которого меньше всего ожидал встретить сейчас.
Акира. Он сидел напротив, облокотившись на ствол дерева, как будто это утро было для него просто очередным. Расслаблен, почти ленив. Позади него тянулся густой лиственный лес, ветви которого утопали в предрассветной дымке. Позади меня же пейзаж глох — земля рвалась скалами, уходила в рвы, а дальше начиналась полная мёртвая пустошь.
— Откуда такой страх в глазах? — в голосе Акиры прозвучала едва заметная насмешка. — Ещё недавно ты смотрел на меня с вызовом.
Я не сразу понял, что именно во мне он пытается подцепить. Внутри всё было смято, непонятно. Его появление здесь — как ещё один удар под дых от судьбы, в тот момент, когда и без того не хватало воздуха.
И только теперь, в этом зыбком промежутке тишины, память начала шевелиться. Вспышками, резкими обрывками. Тьма, тряска, пламя. Сколько раз я умер? Почему снова дышу? Куда исчезло божество?
Ответов не было. Лишь давящее, глухое ощущение, что они где-то рядом — и что я, возможно, не хочу их знать.
Я не стал отвечать. Вместо этого оглянулся, будто потерял что-то жизненно важное. И тут же нашёл.
Сириус. Он лежал рядом, лицом в сторону алого неба, неподвижный, но не безжизненный. Кожа бледная, с глубокими порезами и ожогами, одежда разодрана, пропитана засохшей кровью. Даже во сне его брови были сведены — будто он и там, за гранью сознания, продолжает бой.
— Рёта, да? — тихо, почти безэмоционально произнёс Акира, переведя взгляд на него. — Он в порядке. Его я вытащил первым, из-под завалов.
Я уставился на Акиру неуверенно. С подозрением, от которого внутри разрастался холод. Слишком спокойно он говорил о Сириусе. И даже как-то слишком заботливо. И это при том, что тот находился в теле его бывшего товарища — и сейчас стоял на моей стороне.
Акира должен был ненавидеть его. Должен был презирать. Но в его голосе этого не было.
— Лучница, — произнёс я вслух, догадавшись, кто мог передать информацию о Сириусе и о том, что с ним случилось.
— А ты думал, что я спас бы вас двоих просто так? — уголки его губ дрогнули. — Можешь считать, что именно ей ты обязан жизнью.
— Она попросила тебя?
— Нет, — усмешка стала шире, но холоднее. — Лурия сказала бы оставить вас умирать, если бы оказалась здесь. Но тот факт, что ты не только не убил её, но ещё и вытащил во время нашей прошлой встречи заставил меня вмешаться.