Или вот еще был случай. Василий, конечно же, вспомнил, что надо сдавать творческую работу, только накануне вечером. С выпученными глазами он ворвался на кухню и начал переворачивать ящик, где хранятся макароны, крупы и мука.
– И что, у нас больше никаких образцов нет? – воскликнул он.
– В смысле? – не поняла я. Вася держал в руке пачки с бантиками, рожками, спагетти и даже макаронами в виде сомбреро, которые я из какой-то поездки привезла ради шутки.
– Тут мало! Мне нужно как минимум десять образцов макаронных изделий! А у нас нет ни малых рожков, ни перьев, ни улиток, ни соломки!
– И зачем они тебе понадобились? С жиру бесишься?
– Их нужно приклеить на картонный лист и подписать! Чтобы красиво было! Творческая работа! И где взять остальные?
– Что ты мне предлагаешь? К соседям пойти? – пошутила я. Но Василий смотрел на меня так, что я не стала продолжать дискуссию. Ребенок чуть не плакал.
А дальше я улыбалась соседям и рассказывала им про творческое задание. Просила отсыпать мне пару-тройку макарон. Любых. Если бы не Вася, который маячил за спиной, соседи бы вызвали психушку.
Та же мысль – о переутомлении и психиатре – посетила меня, когда поздно вечером позвонила подруга и спросила, нет ли у меня случайно дома бочки. Только не очень маленькой, а средней, чтобы ее восьмилетняя дочь могла в нее влезть, потом из нее вылезти и при этом не застрять. Такой обычной дубовой бочки.
– Лен, ты чего? Заработалась? – поинтересовалась я.
– Нет, не могу найти бочку. Очень нужно.
Оказалось, что ее дочь ходит в театральный школьный кружок, и ей доверили роль Бабы-яги, но с одним условием: мама найдет бочку, из которой девочка будет выпрыгивать. Картонная не подходила – руководительница театрального кружка сказала, что картон Бабу-ягу не выдержит. В прошлом году спектакль был сорван – отрицательный персонаж вывалился из картонной бочки раньше времени. Еще нужна была метла, именно метла, а не веник. Но метла, к счастью, нашлась (подруга уговорила руководительницу считать метлой банный веник, прикрученный к швабре. Муж съездил за веником к другу на другой конец Москвы, а подруга весь вечер прикрепляла его к швабре). Но на настоящей бочке настаивали категорически.
Подруга обзванивала знакомых, которые слышали трагический рев будущей актрисы, творческая судьба которой зависела от того, найдет ли мама бочку. Подруга сказала, что мама второй (запасной) претендентки на роль Яги тоже активно занята поисками реквизита. Кто быстрее найдет, тот и Баба-яга.
В общем, после разговора с подругой я поняла, что наши макароны – ерунда. Подумаешь, по соседям походила с протянутой рукой, в которую мне ссыпали рожки, крученые и верченые.
Кстати, единственная соседка, которая совершенно не удивилась моей просьбе, была мама, воспитывающая сына-третьеклассника. Она просто кивнула, не требуя дополнительных объяснений, и спросила:
– А у вас шляпы случайно нет?
– Какой?
– Мужской.
Оказалось, что их класс готовит конкурс шляп. Ну, как на скачках. Все должны прийти в головных уборах. У кого будет самая красивая и необычная шляпа, тот и победит. Предложение было принято с восторгом – получатся прекрасные фотографии для школьного отчета и семейных архивов. У соседки не было мужских шляп, поскольку не было мужа, имелись только женские, и те – пляжные. Она позвонила отцу своего ребенка, но не додумалась сразу попросить у него денег, чтобы купить головной убор, а начала рассказывать про конкурс и попросила привезти мужскую шляпу. Конечно, он не поверил, решив, что бывшая жена сошла с ума, и бросил трубку. А мальчик страдал. Он не хотел идти на конкурс в пляжной шляпке своей мамы.
Соседка отсыпала мне макарон, а я отдала ей головной убор старшего сына, в котором тот проходил военные сборы в институте. Мы даже обнялись на прощание. Дети были счастливы.
Праздник в школе. Как пережить?
Это очень, очень сложный вопрос. Почти каждая мама сталкивалась с тем, что ребенку сначала давали слова для выступления, а потом их отбирали. Потому что выздоровела другая девочка, изменился сценарий, слишком много детей из одного класса нельзя выставлять на сцену и так далее, и тому подобное. Ребенок, с которым так несправедливо обошлись, проливает слезы, потому что все выучил и отрепетировал, и уже даже парадное платье висит на плечиках отутюженное, и мама с работы отпросилась, чтобы снять выступление на камеру. Мамы тоже пребывают в истерике. А что сделаешь? Остается только лепетать что-то невнятное: мол, не расстраивайся, это же ерунда, у тебя таких концертов впереди еще будет много, не в этот раз, так в следующий – обязательно! Ребенок не верит, потому что и сама мама в это не верит. И не пойдешь ведь к классной скандалить: «Верните моему ребенку слова, он готовился! Неужели нельзя было эти слова поделить? Или не давать надежду?» Ответов на эти вопросы нет и быть не может. Это такой школьный рок и рулетка.