Конечно, это было большим стереотипом, что все рок-музыканты поголовно алкоголики и наркоманы, но вездесущие папарацци несколько раз застукивали то фронтмена их группы с 'белой пылью' под носом и огромными, как чёрная бездна зрачками, то барабанщика севшего за руль в нетрезвом виде (более того, они это на видео засняли!) и ещё много-много чего... Но, она всегда выдыхала с облегчением, не видя в подобной хронике ни фото, ни даже упоминания имени Гоши.
Правда, недавно скончалась бабушка Гоши, и, возможно, это могло вызвать у него депрессию, нежелание принимать реальность такой, какая она есть и тому подобное, Зоя была не особо сильна в психологии.
- Жаль, - попыталась скупо ответить она. - Что же ты хочешь от меня?
Ей казалось, что она наконец-то научилась совладать с собой и скрывать свои истинные эмоции за все эти годы. Она думала, что всё же сумела стать самоучкой-актрисой, носящей разные маски и играющей разные роли. Это ей только казалось.
Четыре года назад, её посреди ночи разбудил звонок, так ей и сообщили, что её отца больше нет на этом свете. Что она тогда почувствовала? Да ничего, кроме пустоты. Казалось бы - ну умер и умер, мы все смертны, да и она особой любовью к нему не отличалась, да и в свете последней их встречи так и вообще лучше промолчать.
Всё-таки она приехала на похороны вместе с мамой, пусть и зарекалась сама себе тысячу раз, что больше не переступит порога той ненавистной квартиры. И ведь сидела у гроба, и видела, как Жанна Егоровна утирает слёзы, и, надо же такому случиться, чувствовала как у неё самой пекло в носу, а горле стоял душащий ком. Но ни единой слезинки тогда она не проронила.
Как ей показалось, единственным человеком, кто искренне рыдал и скорбел об умершем была её бабушка - Александра Владимировна. Она видела, как тяжело бабушке было пережить смерть сына, пусть и такого непутёвого, но всё-таки родного и любимого.
С безучастным выражением лица стояла Зоя и смотрела, как тёмный гроб на тросах спускают в могилу, как подходят люди и по горсти оранжево-коричневой земли бросают на крышку гроба, с характерным звуком. Лицо было спокойно, а глаза всё же блестели...
Нелепая это была смерть. Он просто шёл домой из магазина, в руках - бутылка водки. И то ли споткнулся он, то ли ещё что-то случилось, но стеклянная бутылка выскользнула из его ладони, а сам он упал на асфальт, покрытый осколками. Один из них оказался смертельным - попал в артерию.
- Поговори с ним. Убеди прекратить употреблять эту отраву, да и чтоб согласился пройти курс лечения. Родители ещё ничего не знают, надеюсь, что всё обойдётся. - Донёсся до неё глухой голос Вадима, опустившего голову, будто сквозь пелену, возвращая из воспоминаний к реальности. Возле живой изгороди показалась Илона с улыбкой на лице, несущая что-то в руках, и это что-то было бережно укутано в зелёный плед.
- С чего ты взял, что меня он подпустит к себе? С чего решил, что именно меня он вот так послушает? - спросила она, не узнавая свой голос, тот стал вдруг каким-то хриплым, точно прокуренный. Глаза Зои продолжали следить за приближением девочки с щенком на руках.
- Знаю, - весьма весомо сказал он, быстро бросив на девушку непонятный взгляд. - Знаю, что послушает.
А щенок оказался очень и правда милым и к тому же ещё и необычайно пушистым, за что Илона, немного стесняясь, призналась, что присудила ему имя Пушок. Оригинальностью и новизной оно, конечно же, не отличалось, но прекрасно ему подходило.
Молодой пёс оказался трёхцветным, или как это называется на языке биологии - имел черепаховый окрас (хотя это, наверное, больше к кошкам относиться), о чём Илона тут же поведала, а так же добавила, что щенки с такой расцветкой приносят счастье их хозяевам. А когда Зоя всё же усомнилась, спросив уж не кошек ли с таким окрасом она перепутала с этим щенком, который вряд ли принесёт ей особо много счастья, скорее одни хлопоты. На что Илона, удивлённо вздёрнув брови, сказала, что это не несёт в себе существенной разницы.
- Ладно, возьму это чудо к себе, - нарочно немного сварливо буркнула Зоя, любуясь радостью в глазах Илоны и облегчением Вадима.
По дороге в больницу, Зоя заехала в магазин - за яблоками, а не типичными и уже немного устаревшими фруктами любого больного апельсинами, а затем в церковь.
Почему-то.
Пусть она и не считала себя набожной, а иногда так и вообще относила себя к атеистам, но сейчас, ей отчего-то показалось, что сделать это не просто нужно, а жизненно необходимо.
Оставив машину, на мини-стоянке, она поспешила к ступенькам, ведущим в высокий, можно даже сказать - величественный, белоснежный храм, с несколькими золотыми куполами и такими же крестами.
Да, изменения коснулись даже её транспортного средства. Она, как бы горько не было это осознавать, променяла своего железного коня на удобный кожаный салон автомобиля, по заднему сидению которого в данный момент и скакал щенок, вылезший из своего тёплого кокона.
Всему виной спонтанное желание - она ехала в этот храм, чтобы купить крестик. Абсолютно простой, безо всяких завитушек и драгоценных сплавов, всего лишь позолота украшала его. Но Зоя выбирала сердцем, а не глазами.
Даже сейчас она помнила, как когда-то вечером прокравшись в комнату Гоши, нашла там амулет, который она ему так и не вернула, а продолжала всё это время носить с собой в рюкзаке, а затем и сумочке. Стало быть, пришло время отдать ему должок...
В больнице её встретила приятного вида немолодая женщина-медсестра и даже вызвалась проводить к нужной палате. Безусловно, это было проделано не без своего умысла.
- А вы кем ему приходитесь? - идя по больничному коридору, спросила медсестра, как бы невзначай. Но неразумно выдала себя с головой покосившись в сторону Зои с интересом, горящим в маленьких, точно пуговички тёмных глазах.
- Сестра, - немного поколебавшись, всё же ответила, и сама того не замечая прибавила шаг, чтобы как можно скорее оказаться рядом с Гошей.
Наконец-то оказавшись у двери 'нос к носу', Зоя уже было протянула свою ладонь к стальной ручке, как её вдруг отдёрнули. Не сильно, даже можно сказать, что сделано это было мягко и очень вежливо. Её всего лишь дернули за рукав накинутого наспех лишь на плечи белого медицинского халата - что поделать дресс код у них тут! Обернувшись, она увидела перед собой всё ту же медсестру:
- Извините, - немного смутилась она своего своевольного жеста, и её скулы едва заметно порозовели. Странное дело, женщине явно под пятьдесят, а то и больше, а она ещё смущаться не отучилась, словно девочка шестнадцатилетняя.
Пока она нервничала и от этого ещё больше смущалась, говорила, Зоя смотрела на неё и думала, что кроме злобных и вечно всем не довольных медсестёр и врачей, можно встретить и такую - слишком открытую и такую же слишком добрую. Пожалуй, ко всем её положительным качествам Леонова смело бы приписала слово 'слишком'.
- Вы не могли бы взять поднос с едой, - отчаянно крутя пальцами белую пуговицу на таком же белоснежном халате, грозясь и вовсе выкрутить ту вместе с ниткой, она не знала, куда деть глаза и старалась говорить как можно тише. - Он ведь не ест ничего, никак, голодовку объявил. Мы к нему и так и этак, а вас может и послушает. Возьмите, а?
- Конечно, давайте, - через силу улыбнулась Зоя. - Я попробую его уговорить.
Повеселев женщина, попросила её постоять немного, побежала к столовой, откуда буквально через пару минут вышла и быстрым шагом направилась к Леоновой, всё ещё терпеливо ждущей её.
- Вы только его убедите,- повторяла медсестра. - Голодовка - это не дело. Стимула у него нет. Словно весь интерес к жизни потерял, - немного дрожащим голосом говорила она, словно это не чужой парень лежал на больничной койке, а её родной сын.