— А может быть, не хотят, чтобы команда знала. Причины меня не интересуют. Они имеют в виду, что через два часа пустят нас на корм рыбам, а прийти за нами могут в любую минуту. И потом ты упустишь из виду, что, обнаружив наше исчезновение, они сразу же начнут поиски. Мне совсем не улыбается перспектива быть перерезанным носом шхуны или перемолотым на котлеты винтом. Даже просто мишенью для стрелковой практики мне тоже служить не нравится. Чем быстрее мы испаримся, тем меньше шансов, что нас найдут, когда пустятся в погоню.
— Пожалуй, об этом я не подумала.
— Эх ты, а ведь полковник тебя предупреждал: «Бептолл — малый не промах».
Видимо, она решила не комментировать мое последнее замечание, поэтому мы продолжили одеваться молча. Покончив с этим, я протянул ей фонарь и показал, куда светить, а сам, прихватив штопор и две припасенные стойки, полез вверх по лестнице, намереваясь открыть люк. Одну стойку положил на верхнюю ступеньку, конец отвертки воткнул в деревянную крышку прямо над ступенькой и отвинтил верхний шуруп настолько, что он твердо уперся в другую стойку, которую я подставил для упора под крышку. Дождь без устали колотил по крышке, и я плечами передернул, представив себе, как тут же промокну насквозь. А потом понял, что ничего глупее предположить не мог, так как в ближайшем будущем должен оказаться там, где на влажность жаловаться не принято.
Крышка поддавалась легко. Может быть, дерево было старое и сухое, а может быть, винты, которые держали задвижку, проржавели, но мне пришлось всего раз десять провернуть в центре, как крайние болты стали вылезать сами но себе, и я услышал треск поддающегося дерева. Еще десяток поворотов, и сопротивление совсем ослабло, задвижка вышла из пазов, и путь оказался свободен... Конечно, в том случае, если Флек со своими приятелями не стоял сейчас прямо над нами и не ждал, пока я высуну голову. Проверить это можно было только одним способом, не слишком надежным, но, во всяком случае, логичным — высунуть мою буйную головушку и посмотреть, что из этого выйдет.
Я спустил вниз обе стойки и отвертку, проверил, под руками ли канистры от воды, шепотом приказал Мари выключить фонарь и, приоткрыв крышку на несколько дюймов, стал нащупывать задвижку на внешней стороне. Она была там, где ей и положено,— свободно лежала на крышке. Я аккуратно, стараясь не издать ни звука, положил ее на палубу, согнувшись в три погибели и подпирая спиной крышку, поднялся еще на три ступеньки и вцепился пальцами в край крышки... потом одним резким движением распрямил и спину и руку. Крышка встала по вертикали, а моя голова выскочила из люка фута на два, не хуже любого чертика из табакерки. Как ни странно, выстрела не последовало.
Выстрела не последовало потому, что стрелять было некому, а стрелять было некому потому, что никому, кроме совершенно слабоумных, не придет в голову торчать на палубе в такую непогодь без видимых причин. Но и такому недоумку пришлось бы облачиться в броню. Если бы вы решили встать на дно Ниагарского водопада, и то, что на вас лилось сверху, назвали бы дождиком, то вам и этот поток был бы тогда нипочем. Если бы какой-нибудь изобретатель додумался сконструировать пулемет, стреляющий водой, то, наверное, получилось бы именно то, что было в ту ночь. Огромного размера ледяные капли обрушивались на шхуну в тесной близости друг от друга, образуя глухую стену, и били по палубе с такой свирепой яростью, как будто намеревались пробить ее насквозь. Гигантские капли, которые я сравнил бы с пушечными ядрами, вскипали на палубе белой пеной, и гребни этой пены подскакивали высоко вверх. Безжалостность, с которой стихия обрушилась на мою спину, ужасала. Пяти секунд не прошло, как на мне не осталось сухой нитки.
Пришлось преодолевать страстное желание захлопнуть крышку и вернуться в нашу нору, которая теперь показалась теплой и уютной. Но тут же перед глазами мысленно возник Флек, готовящий адское зелье, и два обглоданных скелета на дне морском, и, не успев толком сообразить, что делаю, я откинул до конца крышку и выскочил наружу, протянув руки за канистрами.
Секунд через пятнадцать Мари стояла рядом со мной, и я аккуратно закрыл крышку люка, водрузив на место задвижку на тот случай, если кому вздумается сделать вечерний обход.
Ночная тьма и ливень позволяли видеть не более, чем на несколько футов вперед. Поэтому мы скорее прощупывали, чем видели путь к борту. Перегнувшись через перила левого борта, я попытался определить местонахождение винта. Из-за плохой видимости Флек, наверное, дал распоряжение сбавить ход, и шхуна делала не более трех узлов, но все же винт мог бы нас располосовать за милую душу.