— Вы понимаете, что безумны! — спросил я.
— Свяжи его! —заорал Гудбоди, забыв о своих светских манерах. Видимо, правда, которую он услышал от меня, привела его в ярость.
Жак толстыми кусками провода связал мои запястья и щиколотки. Потом, подтолкнув к стене, привязал к торчащей из стены скобе.
— Заведи часы! — приказал Гудбоди. Жак послушно подчинился ему. Странно, но к часам небольшого размера он не подходил.
— Все в порядке. Часы идут, и все будут бить куранты,— удовлетворительно заметил Гудбоди, снова став спокойным и воспитанным человеком.
— Наушники усиливают звук раз в десять. Вон там, далеко за пределами вашей досягаемости, имеются усилитель и микрофон. Наушники сломать невозможно. Через 15 минут вы начнете сходить с ума, через 30 потеряете сознание. Коматозное состояние продлится 8—10 часов. А если даже и очнетесь, то придете в себя... Слышите, как громко тикают часы? А вскоре они начнут отбивать время...
— Именно так вы убили Джорджа,— сказал я.— Я буду сходить с ума и умирать, а вы будете наслаждаться, следя за моей мучительной смертью через звуконепроницаемое дверное стекло. Туда шум не донесется...
— К сожалению, у нас с Жаком есть кое-какие дела. Но к наиболее интересному моменту мы, безусловно, вернемся, не так ли, Жак?
— А если я исчезну...
— Никуда вы не исчезнете. Я хотел, чтобы вы исчезли прошлой ночью, в порту, но это было задумано слишком грубо. Надо было срочно принять меры, и, кроме того, те парни не отличались профессионализмом. Теперь мне пришла в голову прекрасная идея, не правда ли Жак?
— Да! — крикнул Жак, так как иначе его невозможно было услышать.
— Нет, вы не исчезнете, мистер Шерман. Вас найдут только после того, как вы утонете.
— Утону?
— Сначала власти ничего не заподозрят. Первое, что им бросится в глаза, это следы инъекций на руках. Я разработал гениальный способ, благодаря которому уколы, сделанные два часа назад, выглядят уколами двухмесячной давности. Затем врач произведет вскрытие и обнаружит, что вы нашпигованы наркотиками. Обещаю вам, что так и будет. Мы сделаем инъекции, когда вы будете без сознания, за два часа перед тем, как вместе с машиной столкнем вас в канал, а затем сами сообщим полиции, что произошел несчастный случай. Увидев, что это вы, они сначала не поверят. Как же, сам Шерман из Интерпола, сам Шерман — неустрашимый и активный борец с наркотиками! Тогда они обыщут ваш багаж и найдут все, что требуется наркоману: шприц, иглы и гашиш. Да, ничего не скажешь, грустная история. Кто бы мог подумать. Представитель правосудия Шерман — наркоман. Еще один гончий пес, который окажется зайцем. Еще один представитель закона, который служит и вашим и нашим...
— Да, вы весьма изобретательный маньяк.
Гудбоди улыбнулся, видимо, не расслышав меня из-за усиливающего шума часов. Он надел мне на голову наушники и закрепил их клейкой лентой. На секунду наступила тишина: наушники еще действовали как звукоизолятор. Гудбоди подошел к усилителю, посмотрел на меня, улыбнулся и повернул выключатель.
Показалось, будто меня ударило током. Тело мое извивалось и корчилось в конвульсиях, лицо, где не было заклеено пластырем, исказила чудовищная боль. Боль была действительно мучительной. Она была во много раз острее той, которую мне причинил Марсель. Уши и голова лопались от пронзительной безумной какофонии звуков. Боль пронизывала мой череп, как добела раскаленная игла, она разрывала мой мозг Я ждал, что у меня вот-вот лопнут барабанные перепонки. Я слышал, что взрыв, произведенный где-то рядом с ухом, может оглушить человека до конца его жизни — но со мной этого почему-то не произошло. Как не произошло и с Джорджем. Испытывая несказанные муки, я вдруг смутно вспомнил о том, что Гудбоди, говоря о смерти Джорджа, приписал ее его плохому физическому состоянию.
Я начал кататься по полу, инстинктивно пытаясь избавиться от источника боли. Но пространство мое было ограничено — Жак воспользовался слишком коротким куском провода, и я мог двигаться лишь на два фута в одну и другую сторону.
На какой-то миг я, сконцентрировав внимание, увидел Гудбоди и Жака, с интересом наблюдающих за мной через стеклянную дверь. Увидел, как Жак поднял руку и постучал по циферблату своих часов. Гудбоди неохотно кивнул, и оба поспешно исчезли. Я решил, что они ушли, чтобы скорее покончить со своим делом и успеть вернуться к финалу.
Гудбоди сказал, что через 15 минут я потеряю сознание, но я не верил ему. Ни один человек не смог бы выдержать такую пытку более двух минут без физического и умственного надлома. Я яростно метался из стороны в сторону и катался по полу, пытаясь разбить наушники или сорвать их с головы. Но Гудбоди на этот раз сказал правду, наушники были прочные, а клейкая лента наложена так умело, что мои попытки сорвать их с головы привели лишь к тому, что снова стали кровоточить раны на лице.