Эх, жалко, что это не эскадра Лаперуза, а лишь ее жалкие остатки. Так хотелось увидеть этого легендарного человека! Строганов впал в уныние, но вида постарался не подавать.
Глава 25
ПРОДОЛЖЕНИЕ КОЛОНИАЛЬНОЙ ВОЙНЫ
Болтовня плотника иссякла, он, видно, умаялся и присел под обветшалые останки «Астролябии», а Сергей наконец смог оглядеться.
Наш путешественник заметил вдали, на небольшой возвышенности, укрепленное строение — форт, сооруженный из корабельных брусьев и досок. Эта крепость имела стены высотой до двух метров, со сторожевыми вышками по углам. Внутри виднелись несколько хижин с остроконечными крышами из тростника.
— Друзья мои! А почему вы тут расселись? — искренне удивился Строганов. — Ждете кого-то? Ведите гостя в дом, в крепость!
— Мы ждем, когда умрет Огюст, — ответил юнга Гийом и кивнул на раненного в грудь моряка. — Он уже впадает в забытье. Попросил отнести себя поближе к бывшему кораблю. Хочет умереть у моря. Вот мы и сидим с раннего утра, выполняем последнюю волю умирающего. К вечеру, наверное, отойдет, похороним на погосте у крепостной стены.
— Вы что же, бросили крепость?
— Нет, внутри форта остались шевалье Луи де Брожак и лейтенант Симон Фрапен! Если что, они подадут сигнал, и мы тотчас прибежим на помощь. Но думаю, что раньше завтрашнего дня эта шайка сюда не сунется! — откликнулся Поль и продолжил рассказ о житье-бытье на острове; — Вчера был жаркий бой, мы много туземцев перебили. Дикари теперь затаились и ждут подкрепления с дальних островов. Сейчас их в чаще леса человек пятьдесят прячется. Эти головорезы перестали бояться ружейных выстрелов и даже к грохоту пушки привыкли! А вначале так пугались, что после первого залпа падали замертво или разбегались во все стороны. Нынче обстановка изменилась, теперь они лезут напролом, дело доходит до рукопашной. После убийства парламентеров черные разбойники возвратились сюда через месяц. Я тогда насчитал двенадцать пирог, по семь-восемь человек в каждой. Дикари, словно саранча, рассеялись по джунглям и окружили наш лагерь. Мы к тому времени стены возвели до половины. Туземцы пошли в атаку, Мы дали ружейный залп из укрытия и из пушки пару раз успели пальнуть. Этого хватило, чтобы обратить племя в бегство. Но потом снова последовала атака. Лейтенант повел нас в бой, саблями и шпагами мы утихомирили дикарей надолго. Крепко мы их тогда побили, но и своих двух товарищей потеряли. Одному в голову дротик попал, другого на копья подняли. Еще месяц мы спокойно возводили крепость и успели закончить строительство. А тут опять очередное нашествие темнокожей саранчи — приплыли две сотни дикарей! Пушка палит, туземцы разбегаются, а потом сбиваются в кучу и опять лезут на штурм. Из ружей бьем, они не обращают внимания на потери и лезут на стены. Теперь мы не атакуем, а только обороняемся. Однажды дикари устроили засаду возле родника, забросали дротиками старину Жака и добили его дубинами. Мы и на этот раз отбились, банда уплыла, но вернулась спустя два месяца. И что же вы думаете?! Их стало три сотни! Наш форт к этому времени был уже с бойницами в стенах и со сторожевыми вышками. Тогда гарнизон потерял еще одного моряка, но сумел отразить нападение. Сейчас заявились две шайки. Позавчера они предприняли попытку очередного штурма, последствия его вы сами видите, месье. Мы все ранены, но с вашей помощью, возможно, отобьем следующую атаку.
— А велик ли у вас запас пуль и пороха? — спросил Строганов.
— Пуль много. Юнга их из убитых туземцев выковыривает. После второго штурма пришлось таким варварским способом пополнять запас. С порохом дела обстоят гораздо хуже. Еще пятьдесят-шестьдесят выстрелов, и ружья превратятся в дубины.
— Значит, туземцев больше, чем вы способны уничтожить?
— Гораздо больше. Но мы умело фехтуем. И стены прикрывают, а сверху ведь рубить сподручнее. Да и в рукопашном бою они нам сильно проигрывают.
— И что вы думаете делать дальше? Ждать у моря погоды? Надо спасаться. Боже мой, опять не везет! Опять злобные дикари! Давайте починим мою лодку и вместе тронемся в путь. Сегодня же! — предложил Строганов. Его не прельщала перспектива воевать с превосходящими силами разъяренных туземцев.
— А как же раненый? — возразил Поль. — Пусть он спокойно умрет, это последнее, что мы можем для него сделать. С провиантом туго. Кур с собой не увезешь, свиней тоже. Сохранять мясо нечем. Соль кончилась месяц назад. У вас соли нет, граф? Ну вот, и у нас...
— Чем же вы питаетесь, господа? От вас, однако, пахнет чем-то покрепче, чем вода! Что пьете? С приключениями и развлечениями, как я понял, здесь все в порядке, досуг проводите с пользой для души и тела...
— Едим местную дичь: поросят и мелких кур, фрукты и овощи — все, что бог пошлет. А вот пьем коньяк и мадеру. Этого добра до конца дней хватит. На берег выбросило двенадцать бочек коньяка и пятнадцать бочонков вина. Уж не знаю, кто нам их послал — бог или дьявол, — ответил Поль.
— Что я слышу?! Мадера?! Bay! Коньяк?! О-о-о!
— Что толку восклицать о-о-о?! Мы эти бочки так и не сумели закатить в форт. Они лежат на берегу, там, где прячутся дикари. Каждая вылазка к ним сопровождается кровопролитием. Потери с обеих сторон. За одну бутылку спиртного приходится уложить несколько папуасов. Так что стоимость бутылки — две-три человеческие жизни. Чаще это жизнь туземца, а порою и своего брата-француза, если не повезет. Эти негодяи с острова теперь вовсе не уходят, постоянно сидят наготове. Они смекнули, что нам необходима выпивка, сами туземцы коньяк не пьют, не догадались отведать, черти! Но зато устраивают засады и каверзные ловушки. К спиртному пробиться не просто, нужно провести вначале разведку. Туземцы то яму замаскируют ветками, на дне которой заостренные колья торчат, то змею ядовитую подложат между бочонков. Черти, а не люди!
— Так чего мы тут расселись, как на курорте? Парень ведь ваш все одно вот-вот Богу душу отдаст. Это его возле бочек подстрелили?
— Верно, он самовольно отправился, в одиночку, не дошел метров десять, там его и ранили. Мы с трудом Огюста отбили у дикарей! — подтвердил Анри.
— Туземная шайка принялась нас преследовать, но мы тоже научились устраивать ловушки на пути отступления. У дикарей нет обуви, они бегают босиком, вот мы и бросаем на землю сотни острых шипов, битое стекло, а отступив на безопасное расстояние, стреляем в попавших на эти «зубы дракона», чтобы долго не мучились, бедняги, — хохотнул Гийом.
— И вот что любопытно. Как только мы застрелим несколько дикарей, а их соплеменники убегут прочь, из леса тут же появляется враждебная им банда, которая и уносит раненых и убитых. А потом жарят, жрут их, пляшут, визжат! — воскликнул Анри. Лицо его выражало удивление и ужас одновременно. — А люди из того племени, которое потеряло воинов, вопят и плачут, убиваются по своим, значит.
— Не понял. С вами что же, воюют разные племена? — изумился Сергей. — Идет великая колониальная война?
— Да-да! К счастью, жители каждого острова враждуют с соседями! — подтвердил слова товарища Поль. — Если бы они объединились, то нам бы несдобровать. Нам повезло, что помимо неприязни к нам еще более жгучую ненависть аборигены питают друг к другу. Земля, на которой стоит крепость, — нейтральная территория. В том смысле, что ничейная. Сюда туземцы регулярно приплывают воевать, но ни одно племя не может осесть на острове. А мы для них просто дичь, вернее, пища.
— Французские моряки приплыли, воюют со всеми племенами и вроде как внесли некий баланс, уравняли шансы племен. Помогаем дикарям биться до полного взаимного истребления. Ха-ха-ха! — громко рассмеялся канонир.
— Но нас осталось очень мало, и скоро аборигены совсем доконают колонию, — в голосе Гийома слышалось плохо скрываемое отчаяние, он не сдержался, из глаз его потекли слезы.