Между тем экипаж с быстротою приступил к выгрузке ящиков, клеток и зверей. Широкая люгерная шлюпка была привязана к шкоту шкуны, и в нее спускали странный зверинец. Мне не видны были люди, принимавшие ящики, так как корпус шлюпки был скрыт от меня нашим судном.
Ни Монгомери, ни его собеседник не обращали ни малейшего внимания на меня; они были сильно заняты, помогая и распоряжаясь матросами, выгружавшими их багаж. Капитан также вмешивался, но очень неловко. У меня в мыслях являлись одни за другим самые безрассудные отчаянные намерения. Раз или два, в ожидании решения своей судьбы, я не мог удержаться от смеха над своей несчастной нерешительностью. Я не мог придти ни к какому решению, что делало меня еще более несчастным. Голод и потеря известного количества крови способны лишить человека всякого мужества. У меня не хватало необходимых сил, чтобы противостать капитану, желавшему меня выгнать, ни чтобы навязать себя Монгомери и его товарищу, Совершенно безучастно ждал я решения своей судьбы, а между тем переноска клади Монгомери в шлюпку шла своим чередом, я же был забыт.
Вскоре выгрузка была кончена. Затем меня, не оказавшего ни малейшего сопротивления, дотащили до шкафута, и в этот момент я увидел, какия странные лица находились вместе с Монгомери в шлюпке. Однако, последний не дожидаясь, быстро оттолкнулся от корабля. Между мною и ею образовалось широкое пространство зеленоватой воды, и я изо всех сил откинулся назад, чтобы не полететь вниз головою.
Люди, находившиеся в шлюпке, громко рассмеялись, и слышен бых голос Монгомери, ругавшего их. После этого капитан, его помощник и один из матросов привели меня к корме. Там все еще стоял на буксире челнок от судна «Dame Altière», до половины наполненный водою, в нем не было ни весел, ни провизии. Я отказался туда сесть и растянулся во всю длину на палубе. В конце концов, им удалось при помощи веревки — так как на корме не было лестницы — спустить меня в челнок и отвязать его.
Челнок медленно удалялся от шкуны.
В каком-то остолбенении смотрел я, как весь экипаж готовился к отплытию, и как шкуна спокойно переменила галс. Паруса затрепетали и надулись под напором ветра. Я пристально глядел на судно, накренившееся в мою сторону. Затем оно быстро исчезло из виду. Я не поворотил головы, чтобы следить за ним глазами, так как вовсе не надеялся на его возвращение. Усевшись на дно челнока, я в каком-то оцепенении созерцал тихое и пустынное море.
Итак, я снова находился в отчаянном положении, предоставленный воле стихии. Бросив взгляд через борт челнока, я заметил, что расстояние между мною и шкуной постоянно увеличивалось, причем на ней около перил виднелась голова капитана, осыпавшего меня насмешками. Обернувшись к острову, я увидел шлюпку, также уменьшавшуюся, по мере приближения ея к берегу.
Вдруг мне ясно представился весь ужас моего положения. Но было никакой возможности достигнуть берега, если только течение не пригонит меня к нему. Я еще не совсем оправился от лихорадки и недавнего голода и потому был близок к обмороку; в противном случае, у меня было бы больше мужества. Вдруг я принялся рыдать и плакать так, как мне не случалось плакать с самого моего детства. Слезы ручьем бежала из глаз. В припадке отчаяния я ударял кулаками по воде, наполнявшей дно челнока, и яростно бил ногами по его борту. Громким голосом молил я Провидение послать мне смерть. Я очень медленно подвигался к востоку, приближаясь к острову, и вскоре увидел шлюпку, переменившую галс и направлявшуюся в мою сторону. Она была сильно нагружена, и, когда подошла ближе, можно было различить широкие плечи и седую голову товарища Монгомери, сидящего на корме среди собак и различных ящиков. Он пристально смотрел на меня, не двигаясь и не говоря ни слова. Урод с черным лицом, скорчившись около клетки пумы на носу, также внимательно оглядывал меня своими дикими глазами. Кроме того, в шлюпке было еще трое людей — странные существа, похожие на дикарей, на которых яростно ворчали собаки. Монгомери правил рулем, подвел свое судно к моему и, наклонившись, привязал нос моего челнока к корме шлюпки. Итак, я был взят на буксир, потому что у них не было для меня места. Припадок отчаяния теперь совершенно прошел, и я довольно спокойно отвечал на обращение ко мне Монгомери при приближении. Я сказал ему, что челнок заполнен наполовину водою, и он передал мне черпак. В момент, когда веревка, связывавшая оба судна, натянулась, я опрокинулся назад, но затем энергично принялся выкачивать воду из своего челнока, что заняло порядочное время. Мое суденышко было в полной исправности, и только вода наполняла его до борта; когда вода была удалена, у меня оказалось, наконец, свободное время для наблюдения над экипажем шлюпки.