- Может - да, а может и нет.
Я счел неосторожным продолжать свои вопросы. Впрочем, мне и самому тяжело было говорить об этом.
Да и что для меня была мисс Вудлей? Чувствовал ли я к ней что-нибудь, кроме искренней дружбы? К чему мне было вмешиваться в дела, которые меня не касались? Корнелия Вудлей - не ребенок. Если она позволила любить себя этой подозрительной личности или даже сама любит Брадлея - к чему мне-то ввязываться? И она и ее братья были мне чужими. Я не имел права давать им советов, и из их ласкового приема вовсе не следовало, что они должны руководствоваться моим мнением.
Конечно, мне лучше всего было избежать всякого вмешательства в это дело, а для этого оседлать лошадь и уехать.
Это несколько изменило бы мою программу, но этого требовали обстоятельства. Перспектива увидеться снова с мисс Вудлей, такая приятная прежде, теперь была для меня тяжела. Обещание, которое я ей дал, не имело особой важности, и я легко мог его не сдержать, да и она не должна была особо на это обижаться.
Эти грустные размышления были прерваны восклицаньем моего спутника:
- Когда говорят о дьяволе, то видят его хвост. Однако теперь мы, может быть, увидим и ангела.
- Ангела? Что ты говоришь, Джек?
- Посмотрите туда: что вы там видите, масса?
- Пароход.
- Ну, так вот на этом пароходе и находится ангел. Я уверен, что она там.
- Ничего не понимаю.
- Да что же тут непонятного, масса? Видите, пароход остановился около плантации масса Генри?
- Да.
- Значит, на нем есть пассажиры, которые хотят здесь высадиться. В Новый Орлеан мы зерна не посылаем, так, значит, это и есть мисс Вудлей. Я вам говорю! Посмотрите, и пароход этот "Чироки", он ходит вверх по Кумберленду и доходит до Нашвиля.
Негр не ошибся. Десять минут спустя пароход прошел мимо нас, и я прочел его название, написанное крупными буквами над колесами.
А по приезде на плантацию я прежде всего узнал, что туда приехала мисс Вудлей и что с нею от Нашвиля ехал Нат Брадлей.
Глава XI
ВРАЖДУЮЩИЕ ГОСТИ
Действительно, мистер Брадлей приехал вместе с мисс Корнелией и был принят как желанный гость.
Мне едва удалось, несмотря на все усилия, скрыть свое недовольство. Однако я стал несколько сдержаннее, когда решил на другой же день распроститься с моими хозяевами, которые мне были прежде так симпатичны. Теперь же один вид их заставлял меня страдать.
Брадлей уехал с плантации до наступления ночи. Он высадился здесь, потому что на его земле не было пристани. Его вызывали зачем-то в Винсбург, и, возвращаясь оттуда, он встретил на пароходе мисс Вудлей.
Все это я узнал из разговора с хозяином, но поверил этому мало. Не было никакого сомнения, что в Винсбург Брадлей ездил вовсе не по делу, а чтобы встретить мисс Вудлей. Распростившись с Генри, Брадлей уехал, взяв лошадь у своего должника. Он обещал вернуть ее на другой день. Я твердо решил уехать до его возвращения.
Но подумать об этом было гораздо легче, чем исполнить. Редко случается, чтобы бабочке удалось улететь от огня, не сгорев. Так было и со мной.
Известие о моем отъезде было воспринято мистером Генри с удивлением. Так быстро и неожиданно уехать! Он и слышать ничего не хотел! Это, говорил он, было бы для него крайне неприятно. Он только что собирался сделать в честь моего приезда большую облаву на медведя.
- Надеюсь, вы не огорчите меня?
- Правда, ведь вы не уедете? - спросила меня мисс Вудлей, когда мы на минуту остались одни. - Почему вы так заторопились уезжать?
Я не знал, что ей ответить.
- Это очень плохо, - говорила она все настойчивее. - Это даже невежливо, нелюбезно, - прибавила она с восхитительной улыбкой. - Вы с удовольствием жили здесь, пока меня не было. Я могу подумать, что именно из-за меня вы уезжаете.
Не мог же я ей сказать, что она угадала...
Я хотел что-нибудь ответить, уверить ее, что мое решение неизменно, как-то объяснить ей причину своего поступка, может быть, обратиться к ней с какими-нибудь упреками...
К счастью, она сама великодушно помешала мне попасть в смешное положение. Она подошла ко мне и сказала почти умоляющим голосом:
- Останьтесь! Брат так огорчится, узнав о вашем отъезде... и я тоже! Если вы уедете, я буду убеждена, что вы уезжаете из-за меня.
Что означала эта просьба? Или мисс Корнелия действительно симпатизировала мне, или она смеялась надо мной. В первом случае она была очаровательна, во втором она вела себя как жестокая кокетка. Как мне было понимать мисс Вудлей?
Чтобы знать, как себя держать, я ответил ей так:
- Ни вы ни ваше присутствие не могут быть для меня помехой. Меня гонит отсюда присутствие человека, отъезд которого опечалит вас, я уверен, гораздо больше, чем мой.
Единственным извинением моей грубости были те тайные страдания, которые я испытывал. В глазах мисс Вудлей я прочел горестное изумление. И сразу понял, что теперь она со мной не кокетничает.
- О ком вы говорите? - спросила она.
Я колебался - отвечать или нет. Может быть, мой ответ огорчит ее, да я и не имел права обвинять ее в том, что она предпочитает не меня.
К счастью, вернулся ее брат и начал снова уговаривать меня остаться. На этот раз он преуспел. Короткого разговора с его сестрой было для меня достаточно, чтобы переменить свое решение. Я снова стал надеяться, но даже сам не признавался себе - на что.
Я дал убедить себя, что мое присутствие при облаве на медведя просто необходимо. На другой день Нат Брадлей, как и обещал, вернул мистеру Генри лошадь. Он приехал с невольником и велел тому расседлать лошадь и отвести ее на конюшню. Это говорило о том, что он думает пробыть на плантации несколько часов.
Нас, разумеется, познакомили, и я должен был о чем-то говорить с человеком, к которому чувствовал глубокое отвращение.
Мы холодно раскланялись, обменялись несколькими словами, но присутствие мистера Генри и мисс Вудлей, конечно, сдерживало нашу взаимную ненависть.
Каждый раз, когда мисс Вудлей слушала, что я говорю, или обращалась ко мне, лицо Брадлея темнело. Как-то он даже наградил меня таким угрожающим и дерзким взглядом, что я готов был тотчас же потребовать у него объяснений, но потом сдержался, подумав, что мне нужно только радоваться, если я возбуждаю его ревность.