«Лишь сотню лет тому назад, слишком осторожная в определениях, официальная наука признала внеземное происхождение болидов — после замечательного падения, имевшего место в Л'Эгле в начале девятнадцатого столетия. С тех пор были констатированы тысячи случаев, и все общественные и частные музеи обладают более или менее значительными обломками железа метеоритов. Потому что чаще всего, господа, эти маленькие небесные светила состоят из железа. И греческое название этого металла — «Сид ерос», которое означает равно «металл-железо» и «светило и звезду», также служит нам доказательством того, что интуиция первобытных людей не дожидалась декретов Академии наук, чтобы отождествить болиды с глыбами железа и метеоритов; из них они охотнее всего выковывали свое оружие и орудия производства вследствие легкости, с которой они поддавались обработке, а также вследствие их особых качеств, обусловленных заключавшимися в них следами никеля и марганца.
Величина метеоритов, собранных или обнаруженных до сего времени, простирается от нескольких граммов до сотен тысяч кило. Вы можете видеть в Парижском музее железную глыбу в шестьсот двадцать пять кило, найденную в Кайле, в Приморских Альпах. Норден Шмидт открыл их пятнадцать штук на острове Диско (юг Гренландии) весом от восьми до двадцати тысяч кило. В канионе Диабло (Арризона) есть кратер в семьсот метров в диаметре или два километра в окружности, вырытый метеоритом в сто пятьдесят метров в диаметре, но этот последний разорвался вдребезги, и осколками его осыпаны все окрестности кратера. Даже a priori[17] и не видав этого острова, который является неопровержимым доказательством, было бы нелепо отрицать, что могут существовать и даже существуют еще более крупные болиды. Мы не знаем ни всей поверхности земли (а главное еще более обширного дна морей, которое, вероятно, поглотило четыре пятых всех упавших болидов), ни всех возможностей межпланетного пространства. Некоторые области пространства должны быть более богаты странствующими материями, чем другие; одного вида луны достаточно, чтобы заставить нас допустить это, если верить новейшей гипотезе, которая приписывает массовому притоку болидов «кратеры» нашего спутника, до странности похожие на воронки от снарядов.
Надо ли ожидать когда-нибудь такой небесной бомбардировки, первым вестником которой и является, быть может, болид, образовавший остров N? Очень возможно, и будущее это покажет нашим потомкам. Во всяком случае, не подлежит сомнению следующий факт: обломок светила — глыба из железа и золота в несколько километров в диаметре — подвигалась 5 сентября, восемь дней тому назад, в той же части пространства, что и земля. Эта глыба свалилась в Атлантичесий океан по наклонной траектории, направленной с востока на запад, — обстоятельство, которое странным образом усилило действие воздушных и морских волн на Новую Землю и на американское побережье, расположенное значительно ближе к месту падения, чем старый континент. Человеческие глаза видели падение этой глыбы, господа, и если бы вы не были загипнотизированы, как весь мир, этими анекдотическими известиями об урагане (так квалифицировал минералог гибель ста пятидесяти судов и нескольких сот тысяч человеческих жизней), вы обратили бы больше внимания 6 сентября на радиограммы, переданные тремя судами, избежавшими рокового вала, которые указывали на появление необычайно яркого болида, в диаметре превышающего двойной диаметр луны. За час до того, как обрушилась на них губительная волна, они среди бела дня видели, как он упал за горизонтом.
«А теперь, господа, я не буду больше утруждать вашего внимания. Но, если капитан разрешит, я буду просить господина Мадека передать по радио весть Академии наук, чтобы зафиксировать дату и объявить донесение, которое я почту своим долгом написать о болиде Атлантики… об острове N.
— Об острове Фер-е-ор[18],—крикнул смешливый Лефебур.
Громкое ура приветствовало этот экспромт.
— Да, да! Именно! Остров Фереор! Остров Фереор! — Но звучный голос капитана корвета водворил тишину:
— Остров Фереор? Пусть так. Название красивое и гармоничное. Но временно оно только для нас одних. А вас, господин Грипперт, я попрошу не двигаться. Господин Мадек получил строжайшее приказание, — и я здесь публично подтверждаю его, — соблюдать строжайший секрет как относительно природы острова, так и точного его местоположения.
«Сегодня же вечером правительство республики будет информировано о том, что мы открыли остров и вступили во владение им, но вам известно, что Лига наций еще не высказалась окончательно относительно того, кому будет передан остров N. Передать по радио, что он из золота? Даже шифром? Ба! Мы знаем, чего стоят государственные секреты, со всеми этими случайными «утечками» в министерстве, где сейчас все шпионы на-чеку. Мы рискуем попасть впросак перед Лигой наций и привлечь сюда кучу золотоискателей. — Без них и так тут не обойдемся, — подтвердил капитан Барко. — И я присоединяюсь к вашему мнению, капитан, что надо соблюдать тайну. Но, во всяком случае, наше право на оккупацию острова неотъемлемо. Франция…
— Для Франции это единственный, незаменимый случай поправить свое финансовое положение. И на нас лежит обязанность помочь ей использовать этот случай, пока не поздно. Кто знает, что готовит нам будущее? Разработка должна начаться завтра же.
— Мы хорошо снабжены, к счастью, — пробормотал капитан Барко.
Объяснять ничего не пришлось, но ни для кого на «Эребусе II» не была тайной настоящая цель экспедиции. Лефебур, который давно угадал истину, дня два тому назад поделился с нами своими догадками.
Судьба оказала большую услугу правительству республики, остановив его выбор на «Эребусе II», который был совершенно готов и снаряжен для полярной экспедиции. В действительности капитан Барко, покрытый славой, но совершенно разоренный предыдущими плаваниями, добился субсидии у финансиста Жана-Поля Ривье, лишь согласившись сочетать свои научные цели с более практическими, конкретизированными в грузе серы.
По некоторым признакам, обнаруженным во время предыдущего плавания, около 82 параллели, к югу от вулкана Террор, существовала золотоносная жила. Вот почему кроме научного персонала «Эребус II» принял на борт четырех горных инженеров; вот почему под проницательными взорами Лефебура люки поглотили целое рудничное оборудование: бараки, взрывчатые вещества, переносной мост, экстракторы, рельсы, локомотивы и вагонетки Дековиля.
Когда по улыбкам присутствующих он увидел, что все в курсе дела, капитан Барко добавил:
— Господа, мы не только обогатим судовладельца, на что мне пришлось согласиться, чтобы получить возможность вернуться к полюсу, мы сделаем лучше того… Мы спасем кредитоспособность нашей родины, мы восстановим богатство Франции. С завтрашнего дня мы начнем грузить желтые камешки острова Фереор.
VI. НЕБЕСНОЕ ЗОЛОТО.
За ночь погода улучшилась. К утру дождь перестал, но черные тучи, гонимые норд-остом, все еще цеплялись за снежную вершину.
Предпринятое на рассвете круговое плавание у острова Фереор дало нам возможность лучше рассмотреть его геологическое строение и найти на западной его стороне удобное для высадки место.
Каменистая часть болида, выдающаяся над поверхностью океана, как цоколь, на котором покоился золотоносный конус, не была одной целой массой и не на одном уровне.
Можно было подумать, что это две гигантских плиты с соединенными концами, наклонные в противоположные стороны, будто линия соединения их — шалнер — подалась под тяжестью конуса, так что черные утесы в несколько сот метров вышины на южном берегу, к которому мы подъехали, постепенно опускаясь, исчезали под волнами у самого «шалнера». Потом они подымались симметричным склоном к северу, но в промежутке открывалась брешь, шириной в двадцать четыре метра и глубиной в двести метров, нечто вроде бассейна с тихими водами, защищенного от ветра, продолжением которого служила трещина приблизительно с полкилометра, доходящая до самого основания вершины.