Известно, недоговаривают все. Ты открываешь рот и выдаешь только ту часть правды, которая требуется для слушающего. Здесь же выражение истин не скрытые симулякры, а открытое деловое использование их в своих целях. Это прачечные для отмывания темных доходов. Подушки для амортизации социальных протестов.
Борьба за истины держит страну в постоянном напряжении, на острие горячих сиюминутных событий. Их надо постоянно доказывать, чтобы сохранять зыбкое равновесие между правящей кастой, малочисленными представителями списка самого известного рейтингового журнала удачливых людей «Бóгат», и послушным большинством населения. Великий дух исторического романтизма успешности скрывал импульсы экспансии.
Вторая сигнальная система здесь появилась только для того, чтобы скрывать правду, которая без языка становится на виду, как у животных.
Поэтому подлинная правда простого гунна выражается мычанием, протоязыком, богато сдобренным матом (от слова «матерный», то есть порочащий мать). К нему примыкал и солдатский язык гуннского воинства, только тот был ограничен рамками сухой и прямолинейной лексики «Статута солдата и моряка».
Бранный язык произошел из древней истории гуннов, из тяжелого бранного труда грабежей, когда приходилось с проклятьями запугивать племена. Это противовес упрощающим стандартным клише слов, ублажающим жизнь и уничтожающим грубую уникальность личности, не дающим ничего для взаимопонимания. Недаром властные структуры запрещают мат, пользуясь клише для успокоения населения. Потому долгое время, до прорыва матерного языка, не было выражения подлинной правды.
Во время зрелищ и «позоров» на устройствах с экранами перед носом обывателей отображались картинки жизни, то есть двигающиеся отпечатки схваченной верхушки волн сиюминутных страстей, желаний мгновенной известности и славы. Вываливалась наизнанку выражения самых темных правдивых желаний, всей матерной подноготной отдельного существования, вся мощь отрицания того, что устоялось веками.
В мате, произносимом простыми людьми не замечая, словно он приклеен к языку, особенно энергично прорезается грядущая уникальность личностей насельников этой страны. Хотя споры на этом языке ни к чему не приводят, кроме драки. Даже высокие заключения индукции и дедукции – из того же материала.
Мстительная правда мата стала широко изучаться учеными. Савел рассказал, как наш знакомый Летописец, работающий в Центре изучения языка, ступил на подготовленный грунт дороги, и укладчики покрыли его четырехэтажным матом. Он снял очки и вытащил свои таблички для записей.
– Молю, повторите това, което сказали!
Сторонники такого языка честили во все корки стыдящихся куртуазных дамочек – блюстителей нормы, считая их кастрированный язык лицемерием, недосказанностью и ложью.
Запрет мата властью ничего не дает. Все равно правда вырывается наружу грязным потоком.
Ко мне подошел подслеповатый Эдекон (Эдик), в очках, с волнистой шевелюрой до плеч, с которым познакомился на собрании «не ограды». Он работал в моем офисе, вернее, сидел в одной из ячеек за стеклянной перегородкой и, перебарывая сонливость, уходил в детское состояние озарений, светлых сферических миров, которые предчувствовал за пределами Острова, занося карандашом на бумаге строчки стихов. Он чем-то родственен мне: обладание вещами его не захватывает, физиологические потребности так малы, что если что-то будет угрожать смертью, он не приложит малейших усилий помешать этому.
Он стал читать стихи, сразу внушив мне, что не все потеряно.
На краю земли или в космосе —
Высоко над бездною вод,
В новизне небывалой утесы
Одиноко встречают восход.
Как я мог подумать, что здесь не найду родственную душу? А ведь он увлечен социальной борьбой, которая мне претила.
– Тебя зовут на утес. Единственное самое высокое место, откуда виден весь Остров и горизонт океана. На нем жили средневековые художники света, там достигали великих прозрений.
Я стал встречаться с «отрадными». Чувствовал, что моя зажатость, готовая к сопротивлению, тает, и могу быть естественным в их молодом воодушевлении. Но скорее всего, это было влечение к девушке, Ильдике.