— А как Вы их смешиваете? — спросил Капитан Билл.
— Я их не смешиваю. Не королевское это дело — смешивать коктейли, — гордо произнёс Круголяк. — Спроси у дворцовых слуг. Может, Главный повар или Мажордом снизойдут до ответа. Старшина Ультрамарин, отведите его в служебные помещения и выдайте ливрею.
Когда Капитана Билла увели, Круголяк обратился к Пуговке:
— А ты, раб, будешь королевским Чистильщиком сапог. Ты должен до блеска начищать голубой ваксой башмаки и туфли членов королевской семьи.
— Но я не умею, — угрюмо пробормотал Пуговка.
— Скоро научишься. Дворецкий выдаст тебе голубую ваксу. После того как почистишь обувь, отполируешь её лунными лучами. Понятно?
— Нет, — признался Пуговка.
Круголяк приказал одному из солдат отвести мальчика к слугам, чтобы те ему объяснили, как он должен выполнять свои обязанности.
Глава 7. Новый друг Ух-Ошпарль
Королевский дворец был поистине великолепен. В огромных залах с высокими потолками стояла восхитительная мебель — вся в синих тонах. Солдат и Пуговка прошли по нескольким коридорам и вышли в просторный зал, где собралось множество слуг. Все они изумлённо разглядывали Капитана Билла, которого им только что представил старшина Ультрамарин. Теперь они так же удивлённо уставились на мальчика. В их взглядах читался не только интерес, но и ненависть.
Слугам, разодетым в красивые голубые ливреи, явно не понравилось появление незнакомцев. Они перешёптывались и вели себя крайне недружелюбно даже после того, как старшина Ультрамарин объяснил им, что новое пополнение — просто рабы, а не свободные придворные.
И только один из присутствующих не проявлял признаков враждебности к Пуговке и Капитану Биллу. Этот слуга привлёк внимание Пуговки потому, что выглядел более чем странно. Он словно был сделан из двух людей, каждого из которых сперва разрезали вдоль туловища, а потом составили вместе — половинку от одного с половинкой от другого. Справа его волосы завивались кудрями, слева были прямые, одно ухо было большое и оттопыривалось, второе — маленькое и прилегало к голове, один глаз прищуренный, второй круглый и большой, нос с одной стороны тонкий, с другой — мясистый. Один уголок рта был вздёрнут вверх, второй понуро опустился. Ещё Пуговка заметил, что странный человек сильно хромал. Оказалось, что одна его нога гораздо длиннее другой. Впрочем, руки тоже были разной длины.
— Не пялься на него, — прошептал кто-то на ухо Пуговке, — всё дело в том, что беднягу залатали.
Пуговка обернулся и увидел рядом с собой высокого парня с голубой цепью вокруг шеи. Он был самым симпатичным из всех, кого они встретили на Небесном острове, и проявлял к Пуговке дружелюбие. Но «двусторонний» человек всё-таки услышал его слова, сделал шаг в сторону Пуговки и непринуждённо сказал:
— Ничего страшного. В стране, которой правит такой жестокий Круголяк, быть залатанным вовсе не стыдно. Пусть мальчик смотрит на нас, сколько его душе угодно. Мы, конечно, уродливы, но это не наша вина. Во всём виноват Круголяк.
— Я… я очень рад познакомиться, сэр, — запинаясь, пробормотал Пуговка. — Как, простите, Вас зовут?
— Теперь нас зовут Джимфред Джонджинк. А нашего напарника — Фредджим Джинкджон. Он охраняет Королевскую Сокровищницу. Когда он сменится с караула, ты с ним познакомишься. Нас, к несчастью, залатали.
— А что это значит? — спросил мальчик.
— Нас разрезали пополам и перемешали — мою половинку дали ему, его половинку — мне. Так уничтожается личность и создаётся скрещённое существо. Это самое жестокое наказание из всех, принятых на Небесном острове.
— Какой ужас! — воскликнул потрясённый Пуговка. — Это больно?
— Нет, не больно, — ответил Джимфред, — но портит нервную систему. Ты стоишь под огромным ножом, который рассекает тебя пополам, ровно посередине. Потом твою половину пришивают другому, точно так же разрезанному пополам. Тебе присобачивают кого-то совершенно чужого. Бывает, твоя половина хочет чего-то одного, чужая — совсем другого. Но самое смешное заключается в том, что ты толком не знаешь, какая из половин — твоя родная. Это жестокое наказание. Особенно в стране, где нельзя умереть или быть убитым, пока не доживёшь до шестисот лет.
— Ужасно, — вздохнул Пуговка. — А нельзя ли как-нибудь… пере… перелататься обратно?
— Если Круголяк пожелает, наверное, можно, — ответил Джимфред, — но он не пожелает. Этот Круголяк — самый жестокий из всех, которые правили нашей страной. Кстати, именно он изобрёл залатывание. По-моему, когда закончатся триста лет его правления, все будут счастливы.