И только бригадный генерал Джон Маккинтош, комендант американской военной базы, расположенной в бухте у города Гуантаномо, что на востоке острова, был единственным, кто сумел не только наладить оборону, но и дать отпор оккупантам. Попытка немцев сходу, как и всем островом, овладеть базой городом была отбита, и, окрыленный своей маленькой победой, Макинтош обратился к американскому командованию срочно перебросить с материка подкрепление. Однако штаб ответил глухим молчанием, и Макинтош, поняв, что военное руководство заняло выжидательную позицию, обратился по радио к населению города с призывом помочь контингенту базы в отражении немецкой агрессии.
И - странное дело: горожане, которые не только не любили, но и откровенно презирали заносчивых янки, поддержали призыв американского генерала. Тысячи жителей Гуантанамо, в том числе и те, которые не раз стояли с плакатами у ворот базы, протестуя против северо-американского военного присутствия на кубинской земле, вооружившись допотопным оружием времен войны за независимость, героически сдерживали натиск превосходящих сил вооруженным самым современным оружием противника.
Сопротивление населения было настолько яростным, что немцы поняли: все дальнейшие попытки овладеть городом приведут к большим потерям, а доставка свежих сил на кубинский театр военных действий займет много времени. Так что им не оставалось ничего делать, кроме как спешно блокировать неприступный город с суши и моря, подвергая постоянным авианалетам и орудийным обстрелам.
Северо-американцы с обреченной злостью наблюдали за потерей "ключа к американскому континенту" - ключа, который, как казалось, давно уже по-хозяйски лежал в их широком кармане. В Карибском море и Мексиканском заливе уже, ничуть не таясь, курсировали немецкие надводные корабли и субмарины, которые чувствовали себя хозяевами у северо-американских берегов. Северо-американцы даже и не пытались им противостоять. Рузвельту оставалось лишь молить бога о том, чтобы немцы не нанесли внезапного удара по Сент-Петтерсбергу, где базировался выведенный из Майами Южный флот. Однако немцы не спешили расправляться с загнанным в ловушку американским флотом - они понимали, что корабли, запертые в бухте Сент-Петтерсберга, лишенные свободы маневра, в любом случае были обречены, и потому решили до поры до времени не трогать полудохлую мышь, уже слегка придушенную мягкой когтистой кошачьей лапой...
В течение двух последующих недель января 1942 года немцы и их союзники аргентинцы, которые тоже направили к берегам Антильского архипелага свои боевые корабли, почти не встречая никакого серьезного сопротивления, заняли все острова Карибского моря, включая Пуэрто-Рико, который давно уже неофициально считался 50-м штатом США.
Только в середине января янки сумели очнуться, выйти из глубокого шока и начали действовать.
Рузвельт, который уже не сомневался, что большой войны избежать не удастся, приказал любой ценой очистить Кубу и Пуэрто-Рико от немецких захватчиков и их пособников. Однако если Пуэрто-Рико было занято немецкими войсками сравнительно недавно, то Куба находилась под контролем гитлеровцев больше двух недель, в течение которых они не сидели сложа руки, а готовились к возможному штурму острова со стороны северо-американцев.
За две недели немцы сумели серьезно закрепиться на острове, построить руками насильственно мобилизованного населения Гаваны и других городов оборонительные сооружения. Кроме того, в Гаване сохранилось немало старинных крепостей и фортов, построенных испанцами еще в колониальную эпоху как в самом городе, так и по обе стороны от входа в гаванскую бухту. Зенитные установки и артиллерийские орудия, установленные на древних каменных стенах, которые лет двести назад считались неприступными, позволяли контролировать и саму Гавану, и подступы к ней с суши и моря. Так что любая попытка выбить их с занимаемых позиций повлекла бы многочисленные жертвы не только с обеих сторон, но и среди мирного населения.
Кроме того, начало карибской кампании поставило бы Америку перед угрозой вести войну на два фронта, к чему американцы, которых уже вовсю теснили японцы на тихоокеанском театре военных действий, еще не были готовы. Рузвельт понимал, что нужно быть сумасшедшим, чтобы вести войну сразу с несколькими противниками, и при этом побеждать. Гитлер был таким сумасшедшим, поэтому ему так сказочно везло - и в Европе, и в России, и на Карибских островах. Рузвельта же даже его явные и тайные недоброжелатели не могли уличить в отсутствии здравого смысла...
Рузвельт понимал, что операция по освобождению Кубы и Пуэрто-Рико может стоить Америке тысяч жизней - но сидеть сложа руки и ждать у моря погоды он не мог, не имел права, потому что это означало бы для него потерю лица перед всем миром и перед своим народом...
И Рузвельт решился на активные действия - он отдал приказ о бомбардировке Кубы.
Бомбардировки начались 18 января...
Две недели американская авиация утюжила немецкие укрепления, военные объекты противника и кубинские города. Немцы тоже не оставались в долгу - их зенитные орудия работали исправно, и бравые американские летчики не раз находили свою смерть в водах Мексиканского залива.
На четвертые сутки непрерывных американских бомбардировок немцы начали не только обороняться, но и предпринимать наступательные действия - на Флориду стали падать ракеты "Фау".
И это всерьез разозлило Америку...
Особенно после того, как один из таких снарядов угодил в больничный городок в Майами.
Бомбардировки Кубы усилились. И если раньше американцы бомбили в основном военные объекты, не особенно задевая жилые кварталы кубинских городов, то теперь они решили взяться за них всерьез.
Американские военные рассуждали примерно так: мы не можем освободить Кубу - но в наших силах превратить ее в выжженную пустыню...
Впрочем, выжженной пустыней Куба не стала.
3 февраля 1942 года американцы неожиданно прекратили бомбардировки острова.
А два дня спустя в радиоэфир вышел беглый кубинский диктатор, президент Батиста, и призвал кубинцев начать освободительную борьбу с немецкими оккупантами. Батиста никогда не отличался красноречием, но тут в нем неожиданно проснулся народный трибун. "Вспомните заветы Хосе Марти - вещал Батиста, - и все, как один, поднимайтесь на борьбу. На священную борьбу за свободу. Бейте немцев так же, как наши отцы полвека назад били испанских колонизаторов. Бейте немцев, как бьют их сейчас ваши братья в Европе и России. Бейте немцев, потому что им не место на Кубе. Куба была и будет свободной!"
Затем выступил генерал Маккинтош и заявил, что Гуантанамо остался последним островком свободы на кубинской территории. И призвал превратить всю Кубу в Остров Свободы.
А через несколько дней по Гаване поползли слухи, что в горах Сьерра-Маэстры, что на востоке страны, в провинции Ориенте, недалеко от мятежного Гуантанамо, высадился десант кубинских патриотов, который возглавил сам Батиста...
Правда, никто не мог уверенно сказать, насколько соответствуют действительности эти слухи, так как сразу же после выступления по радио Батисты Рейнхард Гейдрих, назначенный военным комендантом Гаваны, издал приказ, обязывающий население в добровольном порядке сдать немецким властям все имеющиеся в их распоряжении радиоприемники. Отказ от выполнения приказа карался расстрелом. Вначале кубинцы не поверили - радиоприемники не отбирали даже в самые мрачные времена диктатуры Мачадо, когда людей бросали в застенки за один лишь косой взгляд, случайно брошенный в сторону полицейского. Но когда через несколько дней в Гавану прибыл батальон СС, сразу стало понятно, что шутки кончились.
Высокие белокурые парни в черной форме со скрещенными костями и черепом на погонах методично прочесывали городские кварталы - вернее, развалины, оставшиеся после двухнедельных северо-американских бомбардировок, врывались в уцелевшие дома... И если находили не сданный радиоприемник, тут же, на пороге собственного дома, расстреливали ослушавшихся.
И кубинцы поняли, что шутки кончились. Особенно когда прошел слух, очень похожий на правду, что в крепости Эль-Морро были расстреляны три сотни гаванцев, которых новые немецкие власти посчитали евреями.