Толпа снова двинулась вперед, и тут Майа заметил рядом с собой невысокого пехотного майора. Он был без кепи, и солнечные блики играли на его седых волосах. Он загорел дочерна, носил маленькие усики, а на груди его в два ряда расположился целый иконостас, но ленточки так выгорели, что потеряли первоначальный цвет.
Снова остановка. Солдаты топтались на месте, потом вдруг повалили все разом и снова остановились. Майа ткнулся носом в каску идущего впереди солдата. Справа от себя он услышал резкий голос:
— Нельзя ли быть повнимательнее!
Оказалось, это говорит седовласый низенький майор. Слова были адресованы верзиле артиллеристу, к поясу которого были приторочены две битком набитые сумки.
— А я на тебя плевать хотел, — протянул артиллерист.
Майор побагровел.
— Как вы смеете так разговаривать с офицером?
Голос его дрогнул, пресекся.
— Тоже мне офицер, дерьмо, — огрызнулся артиллерист.
Раздался смех, кто–то улюлюкнул. Майор открыл было рот, чтобы ответить. Теперь уже заулюлюкали все кругом. Майор отвернулся, потупил голову и молча зашагал дальше.
Толпа снова остановилась. И снова Майа наткнулся на идущего впереди. Тот повернул голову, и, к великому изумлению, Майа заметил на его лице улыбку.
— Почище чем в метро, а?
— Ого, да ты из Парижа?
Солдат рассмеялся.
— Нет, я из Безье, но метро мне хорошо известно.
Колонна снова тронулась в путь.
— Одна только разница, — безьерец чуть повернул голову и посмотрел на Майа, — только в том, говорю, разница, что в метро не рискуешь схлопотать в морду бомбу.
— Я вот чего никак не пойму, почему они бомбят корабли, а не нас.
— А я так на это не жалуюсь, — заметил безьерец.
Он задрал голову к небу.
— Ты только вообрази, какой бы получился тарарам, если бы ихний самолет нагадил нам на голову.
— Может, еще и нагадит.
Сейчас движение пошло чуть быстрее. Между отдельными людьми образовались просветы. Майа обогнал седовласого майора и, проходя, бросил на него взгляд. Тот брел, не поднимая головы, и Майа заметил, что по его дочерна загорелому лицу катилась слеза.
Майа прошел еще несколько метров, и вдруг солдаты снова сбились в кучу. Он шел теперь, плотно прижав к телу локти, выставив вперед кулаки. Опять началась непонятная толчея, и Майа чуть не упал на человека, шедшего по правую его руку.
— Простите, — обернулся он.
Тот, к кому он адресовался, держал глаза закрытыми и, казалось, спал. Лет ему было под шестьдесят. Лицо тощее, поросшее белой щетиной. На нем была какая–то загадочная форма — ярко–зеленая, с темными металлическими пуговицами, а на голове плоская жесткая каскетка, украшенная спереди на околыше двумя золотыми буквами. Куртка была ему явно не по росту, а брюки собрались гармошкой над ботинками. Он шел с закрытыми глазами и, казалось, спал,
Майа поискал взглядом своего безьерца и не нашел. Потом вынул из кармана сигарету, закурил. И в ту же минуту почувствовал, что кто–то на него глядит. Он обернулся. Справа на него глядел тот, в ярко–зеленой форме. Теперь глаза у него были широко открыты, и он смотрел на Майа с неприятной настойчивостью, глаза были черные, блестящие.
— Я не спал, — вызывающе сказал он.
— Не спали? — сказал Майа.
— Да, не спал, — все так же вызывающе повторил он. — Впрочем, мне это не в новинку. Я никогда не сплю.
Куртка была ему так велика, что рукава сползали до кончиков пальцев.
— Да, — напыщенно повторил он, — я никогда не сплю.
Засучив рукав, он сунул руку в карман, вытащил обрывок газетной бумаги, развернул его, и в нем оказалось несколько крошек табака. Из другого кармана он вынул трубку и на ходу принялся ее набивать. В каждом его движении чувствовалось что–то торжественное.
— Да, мосье, — снова подтвердил он, — я никогда не сплю.
Началась толкотня, ярко–зеленого прижало к Майа, и Майа успел вовремя подхватить его под руку.
— Что вы делали до войны? — продолжал ярко–зеленый, когда Майа его отпустил.
— Да так, ничего особенного.
— Это не занятие, — презрительно сказал ярко–зеленый.
Потом добавил доверительно;
— А я до войны был военным.
Помолчав немного, он торжественно провозгласил!
— Сторожем был.
— А что именно вы сторожили? — спросил Майа.
Зеленый нагнулся к Майа и лукаво посмотрел на к его:
— Сумасшедших.
И в пояснение своих слов несколько раз постучал указательным пальцем себе по лбу.
— Понятно?
— Понятно, — улыбнулся Майа.