Члены Клуба патриотов нашли в генерале идеального союзника, которого больше беспокоила борьба между белыми и офранцуженными, чем восстание негров. У многих больших белых имелись коммерческие дела на Карибах и в Соединенных Штатах; во французской родине-матери они совершенно не нуждались и рассматривали независимость острова как наилучший для себя выход, если только, паче чаяния, положение кардинально не изменится и во Франции не будет восстановлена сильная монархия. Казнь короля стала трагедией, но она же явилась прекрасной возможностью заполучить несколько менее глупого монарха. Офранцуженным же, напротив, независимость была ни на грош не нужна, поскольку только французское республиканское правительство демонстрировало готовность видеть в них граждан, чего никогда бы не случилось, если бы Сан-Доминго оказался под протекторатом Великобритании, Соединенных Штатов или Испании. Генерал Гальбо полагал, что, едва будет решена проблема взаимоотношений белых и мулатов, задавить негров станет достаточно просто — вновь заковать их в цепи и установить прежний порядок. Но ни о чем подобном Этьену Реле он не сказал.
— Расскажите мне о комиссаре Сонтонаксе, подполковник, — попросил Гальбо.
— Он исполняет распоряжения правительства, генерал. Декрет от четвертого апреля предоставил политические права свободным мулатам. Комиссар прибыл сюда с шестью тысячами солдат обеспечить выполнение этого декрета.
— Да-да… Это мне известно. Скажите мне, и это, конечно, конфиденциально, что за человек этот Сонтонакс?
— Я мало его знаю, генерал, но говорят, что он очень умен и серьезно относится к интересам Сан-Доминго.
— Сонтонакс делал заявления, что в его намерения не входит освобождение негров, но до меня доходили слухи, что он сможет на это пойти, — говорил Гальбо, внимательно изучая невозмутимое лицо офицера. — Понятно, что это стало бы концом цивилизации на острове, не так ли? Представьте себе этот хаос: бродящие сами по себе негры, выдворенные белые, мулаты, творящие то, что им вздумается, и брошенная земля.
— Я ничего об этом не знаю, генерал.
— Что делали бы в этой ситуации вы?
— Выполнял бы свои обязанности, как всегда, генерал.
В верных армейских офицерах, чтобы противостоять власти метрополии, Гальбо нуждался, но на Этьена Реле рассчитывать в этом не мог. Он уже знал, что тот был женат на мулатке, вероятно, симпатизировал офранцуженным и, но всей видимости, восхищался Сонтонаксом. Реле показался ему человеком недалеким, со взглядами чиновника и без всяких амбиций, потому что требовалось быть лишенным их начисто, чтобы жениться на цветной женщине. Примечательным было лишь то, что он с таким балластом продвинулся-таки по служебной лестнице. Но Реле его весьма интересовал, поскольку подполковник мог рассчитывать на верность солдат: он был единственным, кому удавалось без проблем смешивать в своих подразделениях белых, мулатов и даже негров. Он спрашивал себя: сколько же стоит этот человек, ведь все имеют какую-то цену.
Тем же вечером в казарме появился Тулуз Вальморен, чтобы поговорить с Реле по-дружески, как сам он и объявил. Начал он с благодарности за спасение своей жизни, когда был вынужден бежать с плантации.
— Я перед вами в долгу, подполковник, — сказал он ему тем тоном, в котором скорее звучали нотки высокомерия, чем благодарности.
— В долгу вы не передо мной, месье, а перед вашей рабыней. Я всего лишь проезжал мимо, а спасла вас она, — ответил Реле, чувствуя себя не слишком удобно.