Тогда Благословенный, поняв своё отрешение и познав умом рассуждения слона, подумал: «Мы оба, я и великий слон, наслаждаемся этим уединённым лесом».
Смелость этого слона, покинувшего охрану стада, была образцом, которому следовали бесчисленные монахи и монахини на протяжении более, чем двух тысячелетий. Они услышали и поняли слова Будды:
Если не можешь найти мудрого и благоразумного друга, ведущего благую жизнь, тогда, подобно царю, покидающему покорённое царство, или подобно одинокому слону в слоновьем лесу, ты должен идти своим путём в одиночку.
Особенно сегодня, когда становится всё сложнее найти мудрых и благородных учителей, среди монахов всё чаще звучит призыв следовать по пути слона: найти внутреннюю силу и мужество, необходимые для того, чтобы отстраниться от потребностей других людей и встретиться лицом к лицу со своими слабостями в одиночку. Это путь Лесной Мудрости. Хотя книги содержат много знаний, они не смогут дать мудрость; люди могут быть доброжелательными и сострадательными, но даже при всей доброй воле в мире они не могут предоставить внутреннюю свободу другому. Стремление к чувственности может принести удовольствие, но оно не может обеспечить прочного счастья. Но в лесу, в дикой природе, вдали от абстрактных размышлений, вдали от людей и чувственных соблазнов, у человека нет другого выбора, кроме как противостоять своему уму, его жажде и темноте, стрессу и страху. Там, хотя и в одиночестве, внимательный и проницательный отреченец может обнаружить, что он, или она, не одинок, но получил доступ к источнику мудрости, который можно найти в Дхамме.
Склонность идеализировать и романтизировать лесную жизнь — жизнь в уединении — понятна. Мы можем представить, что где-то в мире мужчина или женщина, вдали от общества и чувственных отвлечений, наслаждаются безмятежным покоем. Читатель может представлять себе такую успокаивающую сцену, сидя в удобном кресле в комнате с кондиционером, насладившись хорошим и сытным обедом. Но действительно ли такой читатель успокаивается и удовлетворяется такими фантазиями? Если он или она испытывает удовлетворение, то зачем мечтать о счастье какого-то далекого отшельника? Что в таких мыслях так привлекательно, так маняще? Возможно, в результате размышлений этот человек придёт к смутному осознанию неадекватности надежд на материальную безопасность и начнет видеть хрупкость мира, проявляющуюся в личном, частном опыте. Мы, как и тот человек, можем почувствовать себя благословенными за то, что не пережили войну. Тем не менее, мы также чувствуем, как быстро маленькая ошибка, возможно, кажущаяся незначительной, может сокрушить и уничтожить всё, что мы построили. Вещи, которые нам дороги, могут исчезнуть в любой момент; социальные силы, не поддающиеся нашему контролю, могут оказывать деструктивное давление; невидимый враг, такой как вирус или другая чума, может одолеть нас или близкого человека, принеся смертельную болезнь, — всё это реально, подлинно и ощущается, как вездесущая возможность. Глубоко внутри себя мы хорошо знаем, что подушка, на которой мы сидим, как в переносном, так и в буквальном смысле, не может принести нам никакого длительного удовольствия или счастья. Мы могли бы забыть об этих тревожных мыслях и тонких позывах и предпочесть воспользоваться многочисленными возможностями для услаждения чувств. Но затем нам снова напоминают, почему мы стремимся задействовать наши органы чувств: нужда убежать от чего-то, что преследует нас; представление, будто мы можем в достаточной степени манипулировать и управлять миром нашего опыта, чтобы избежать этих экзистенциальных тревог. В какое-то время честный мужчина или женщина поймут, что выбор в пользу преследования чувственных раздражителей и наслаждения ими возникает только тогда, когда состояния боли и дискомфорта уже возникли, и что этот основной дискомфорт не является тем, над чем мы, в фундаментальном смысле, имеем какой-либо контроль.
Что же видят эти отшельники? Что они поняли? Как они вступают на свой путь? Реальность отшельника не соответствует романтическим и мечтательным размышлениям обыкновенного, но внешне безбедного наблюдателя. Конечно, они не наслаждаются лёгким уединением, а джунгли, хотя красивы и экзотичны во время кратких и мимолетных встреч, не очень приятны для постоянного проживания, когда располагаешь лишь самым необходимым и примитивным материальным обеспечением. Такая жизнь не для тех, кто ищет материальных наслаждений. Обращение к природе означает обращение к вещам опыта, как они есть; грубые грани материального существования не сглаживаются. Отшельник в густом глубоком лесу подобен маленькому незначительному элементу в необъятной природе. Как будто бы Вы пропавший в океане пловец. Нет ничего, кроме воды и бескрайнего безликого неба. Кто-то может чувствовать себя ничтожным, как муравей под ногами гиганта — очень хрупкое существо, и не более того.