Поначалу Клер приняла за плод своего воображения высокую, гибкую фигуру Скотта, появившуюся из-за деревьев. Только когда он подошел к ступеням террасы и оказался рядом с ней, она медленно выпрямилась в кресле и, встретив пристальный взгляд его серых глаз, убедилась, что это не призрак.
— Стив в кабинете, — сказала Клер.
— Я пришел не к Стиву, — ответил он. — Мне только что позвонил Нил. Сказал, что вы разорвали помолвку.
— Вот как? — Клер смотрела на него и, как ни странно, не ощущала никаких эмоций. — С чего он решил, что вас это заинтересует?
Скотт растерянно смотрел на нее:
— Нил, кажется, думает, что я перед вами в долгу. Знаете, на что он намекал?
Клер осторожно поставила чашку и блюдечко на шаткий столик, стоявший рядом.
— Нил видел, как я возвращалась в вашем халате в ту ночь, когда вы вытащили меня из моря.
— И немедленно заподозрил то, что бросалось в глаза. — Неожиданно Скотт заговорил резко. — При сложившихся обстоятельствах Нил, пожалуй, вел себя весьма благородно. Сомневаюсь, что я согласился бы с такой готовностью занять его место, освободившееся после отставки. Можете благодарить его за это.
«Нил пытался помочь, — молча напомнила себе Клер. — Он не виноват, что его план провалился».
— По-вашему, я должна выйти за него замуж в любом случае, даже если я не люблю его? — тихо спросила она и услышала его смех.
— Любовь! Других слов у вас нет. Вы хотите все и всех аккуратно разложить по полочкам. Ни малейшего нарушения порядка, никаких отступлений от того жизненного образца, который вы для себя избрали.
Клер побледнела, но его грубость внезапно вернула ее к жизни.
— Вы злитесь из-за того, что вам пришлось признать свое поражение, — решила она. — Ничего не поделаешь, Скотт, другого выхода нет, вам придется примириться с мыслью, что я ускользнула от вас!
— Вот как? — спросил он напряженно и вдруг оказался перед ней, резким рывком поставив ее на ноги. — Посмотрим.
Он с такой силой прижал ее к себе, что Клер не могла бороться, а главное, не имела ни малейшего желания это делать. Она ответила на его поцелуи с безнадежной импульсивностью, не думая о будущем, не думая ни о чем, кроме того, что отчаянно любит его.
— Поедем со мной завтра, — прошептал он ей в щеку, когда к ним вернулось какое-то подобие душевного равновесия. — Я хочу тебя, зеленоглазка. Я всегда хотел тебя.
Она перевела дыхание и хрипло сказала:
— Ты мог бы облегчить для меня принятие решения, Скотт. Мог бы сказать, что любишь меня, пусть даже это неправда.
— Все еще ставишь условия? — Он оторвал ее от себя, его голос снова стал суровым. — Это все, что тебе надо для счастья, — одно только лишенное смысла слово? Хорошо, я люблю тебя. И услышав его, ты думаешь, что стала больше понимать, что это значит на самом деле? Для тебя это слово — синоним брака: ты была бы готова и хотела бы преданно любить меня в обмен на приятную меру безопасности. — Его руки стали грубыми. — Так вот, я хочу гораздо большего. Я должен знать, что ты хочешь именно меня, а не тех материальных благ, которые я могу тебе дать. И есть только один способ доказать это.
Безусловная капитуляция — вот каков был его ультиматум. Никаких обещаний, никаких условий. Если она действительно любит его, то уедет с ним завтра утром и останется рядом, пока не угаснет его желание. Для Скотта все было просто и ясно.
— Что мы скажем Стиву? — спросила она неуверенно, отведя глаза в сторону.
Скотт помолчал, прежде чем ответить, а когда заговорил, голос его зазвучал совершенно иначе:
— Как насчет того, чтобы сказать правду?
— Как хочешь. — Клер отвернулась, глядя в сад, который уже был окутан темнотой. У нее болело горло, и не было сил сопротивляться. — Ты победил, Скотт. Я не могу больше бороться. Я слишком сильно люблю тебя и не хочу потерять окончательно.
— Клер! — В его голосе зазвучали новые нотки. Он взял ее за плечи и, повернув лицом к себе, увидел влагу на ее щеках. Скотт не мог больше сдерживать накопившегося в нем недовольства собой. — Это, вероятно, самый паршивый трюк из всех паршивых трюков, которые я проделывал, — сказал он угрюмо. — Скажи мне, сможешь ты любить человека, который провел над тобой такой эксперимент?
— О любви я знаю только одно, — ответила она тихо, дрожащим голосом. — Когда любишь, ни на что не обращаешь внимания. Можешь ненавидеть человека, и все же не захочешь жить без него.