В конечном итоге полученное ранение и окончательно пошатнувшееся здоровье заставили О'Брайена подумать о том, чтобы оставить военную службу и вернуться к мирной жизни. Изначально Питер собирался осесть в Ирландии, но из-за плохого самочувствия просто до нее не доехал, остановившись в Бриджуотере и сняв комнату у некой миссис Барлоу. Шесть месяцев О'Брайен наслаждался тишиной и покоем, а потом в его тело вселился я. Хорошо так вселился, задвинув хозяина на задний план.
Ничего выдающегося в О'Брайене не было. Так же, как и во мне. И почему судьба выбрала именно нас, чтобы так постебаться — было абсолютно непонятно. Я не ученый, не инженер, и вообще не прогрессор. Да и не больно-то хочется помогать Англии становиться мировой державой. Она и без меня прекрасно справится с этой задачей.
Может, стоит проветрить голову, чтобы ее, наконец, посетили умные мысли? Одеться, выйти на улицу, подышать свежим воздухом и пообщаться с людьми? Что-то стремно. Я как-то не готов вот так сразу вливаться в иной мир. Да мне тупо из комнаты выходить страшно! Даже с учетом того, что сохранилась память и знания. Все-таки хорошо, что я не задавил окончательно свою вторую сущность. По крайней мере, если я буду к ней прислушиваться, то не совершу идиотских ошибок при общении с окружающими или при облачении в сложное одеяние, висевшее на спинке стула.
Я перевел взгляд на длиннополый камзол, на пену кружев, и отчетливо затосковал. Прощайте, удобные джинсы и футболки. Здравствуйте, узкие, даже на вид жесткие и неудобные туфли с квадратными пряжками, чулки, штаны с лентами и… ёклмн! Только не говорите, что это парик, и я должен его носить! На специальном агрегате красовалось черное нечто, длинное и кудрявое, как баран. Я видел такое только на хранящихся в музеях парадных портретах, и даже думать не хотел, что придется облачаться в это убожество.
Моя рука невольно ощупала голову. Слава богу, лысым я не был. Довольно длинные (до плеч) густые черные волосы совершенно точно не требовали маскировки кудрявым чудовищем. Чтобы не пугаться в дальнейшем, я решил выяснить, как теперь выгляжу и достал из сундука небольшое зеркальце, доставшееся мне в качестве военного трофея. Не самая дешевая вещь, кстати, для конца 17 века.
Ну… ничего так. Вполне приемлемо. Выглядел я как свой собственный ровесник, примерно на тридцатник. (Память подсказала, что мне тридцать два). Вроде бы не мелкий (шесть футов два дюйма[1], как самодовольно подсказало подсознание), худощавый и жилистый обладатель нескольких интересных шрамов. Тонкие, правильные черты лица, твердая складка губ, и глаза, синий цвет которых казался неправдоподобно ярким на фоне смуглой кожи.
К внешности определенно нужно было привыкать. Мой родной облик очень сильно отличался от облика Питера. И рост был сантиметров на пять больше, и вес 120 килограмм (причем ни одного лишнего), и коротко стриженая шевелюра была светло-русой. А теперь… из зеркала на меня смотрел худощавый брюнетистый тип, словно сошедший с одной из картин Веласкеса.
Даже не верится в то, что О'Брайен — ирландец. Я их себе слегка по-другому представлял. Нечто рыжее, курносое, простоватое и более брутальное. Питер, скорее, напоминал испанца. Или цыгана. Не хочу сказать ничего плохого о его матушке, но в нем явно прослеживалась южная, горячая кровь.
Впрочем, у О'Брайена не только внешность с национальностью друг другу не соответствовали, но и одежда с характером. Жилистый, поджарый молодой мужчина с таким серьезным лицом, по моему мнению, должен был носить нечто строгое и лаконичное. Никак не кружева. А уж то, что он на ночь натягивал длинную (по икры) белую рубаху и колпак, вообще выбивало меня из колеи. Питер считался весьма утонченным молодым человеком с хорошим вкусом, умеющим носить вещи с изрядной долей изящества, а у меня это как-то в голове не укладывалось.
Ладно, метросексуалы были в любом времени, хоть и назывались по-разному. Но О'Брайен принадлежал к совершенно другому типу людей. Этому хищнику совершенно не требовались дополнительные украшения. И, что самое обидное, я не мог изменить стиль его одежды! По крайней мере, не сразу. У соседей точно подозрения возникнут, если весь из себя утонченный Питер неожиданно сменит имидж.