— Можно, — невозмутимо кивнул Амидал, — правда, есть одна крохотная проблемка. Эти земли принадлежат Теневому Символу по имени Хрипунец.
Ванда, поняв, что именно она чуть не предложила, мгновенно скисла и отстранилась от карты. Сареф же, бросив взгляд на Ансильяша, увидел, что его душит такая лютая ненависть, какой он ещё в глазах этого стревлога не видел.
— Полагаю, тебе знакомо это имя, не так ли, ящер? — с усмешкой спросил Амидал, хотя в его взгляде веселья было ещё меньше, чем у стревлога.
— Ты себе даже не представляешь, — сквозь стиснутые зубы прошипел Ансильяш, — какая это проклятая падаль! Фанатик, сектант, безумец! Всегда, абсолютно всегда этот урод стоял за нашей спиной. И каждого брата, который уставал, ломался, терял веру, терял надежду… он всегда до таких добирался. Всегда забирал их к себе. Каждая наша ошибка, каждое поражение, каждый провал — всё это бесконечно играло ему на руку. Пока мы верили, что можем вернуть своё место — он всё это время тянул руки к нашим братьям и уводил их в свой про́клятый рай, где имел над ними полную, абсолютную, неограниченную власть. Святая Система… что бы я только не отдал, чтобы этот ублюдок оказался в моих руках!
— Скорее уж мы все окажемся у него в руках, — мрачно фыркнул Сареф, — вчера мы на несколько минут оказались во власти Шадия. Нам это не понравилось. Хотя Шадий по местным меркам считается нормальным. Что с нами сделает Хрипунец — даже думать не хочу…
— Именно, — кивнул Амидал, — поэтому данный путь заведомо отпадает. Собственно, — гном щёлкнул пальцами, и ветхая карта испарилась, — это и есть то, что я хотел донести. Бруминье нужно ещё пару дней на то, чтобы доделать нам документы. Я ещё поброжу по своим местам — и тогда мы уже точно определимся, как идти лучше: через Равахиста или через Марумота…
Пару дней Сареф и его команда отдыхали и готовились к новому броску через земли Символов. И у каждого из них появилось немного времени для себя.
Ещё раз десять передумав перед всеми возможными вариантами, Сареф всё-таки взял себе усиление Пакт о ненападении. Это было слишком сильно и слишком выгодно: теперь ни он, ни Хим могли не переживать за то, что они могут поранить друг друга в бою. Второй Пункт Развития он всё же решил приберечь, чтобы воспользоваться им по ситуации. Он уже не раз делал так раньше — и почти всегда эта тактика его выручала.
Ванда, как оказалось, тоже получила достаточно интересное усиление. Её умение, которое выпускало залп ядовитых дротиков, после встречи с Шадием получило вариацию задействовать любой стихийный аспект из шести возможных: огонь, лёд, молния, яд, свет и тьма. И с помощью этого умения Сареф впервые в жизни увидел, как выглядит жидкий лёд, как выглядит жидкая молния и жидкий свет.
Разумеется, Ванда желала экспериментировать с этим умением. И в качестве жертвы для экспериментов она выбрала Орика. И несчастный парень покорно впитывал в себя заряд за зарядом стихийных дротиков. Причём у Сарефа, который наблюдал за этими тренировками, сложилось впечатление, что Ванда намеренно хочет довести Орика до такого состояния, чтобы он сорвался и бросился на них. Но Орик проявлял просто невероятную стойкость. Даже когда Ванда три раза подряд запустила в него дротики с жидким светом (самая невыносимая для Орика вариация, о чём тёмная эльфийка, конечно же, знала), терпение Сарефа лопнуло, и он прямо потребовал от Ванды, чтобы она прекратила эти издевательства.
И даже в этот момент измученный, обессиленный, с кровоточащим носом и слезящимися глазами, Орик попытался возразить, что, мол, если сестричке так нужно для тренировок — ничего страшного, он потерпит. Но Сареф был непреклонен. Это, наверное, был первый раз за всё их знакомство, когда он серьёзно поругался с Вандой, и ему пришлось подключать к делу своё Убеждение. В результате чего Ванда была отправлена в комнату думать о своём поведении.
Сареф не знал, как можно было адекватно разрулить эту ситуацию. Орик до такой степени ценил их общество, что готов был позволять избивать себя до полусмерти, лишь бы угодить им. А Ванда никак не могла перестать бояться Орика, и, несмотря на заверения Сарефа, Амидала… Да даже наличие Красса не давало ей достаточного чувства безопасности. И потому она бесконечно его испытывала, каждый раз ожидая, что он сорвётся и бросится на неё… а он каждый раз, сквозь кровь, боль и слёзы это терпел, и был готов терпеть, наверное, до самой своей смерти.