Орчанкой со светлыми волосами вообще оказалась старая знакомая Сарефа Амдраха, с которой тот однажды ходил на Сапфировую Длань. И вот как раз она Сарефу была очень рада… учитывая, что, по её словам, она здесь находилась дольше всех, почти год — и уже не надеялась на спасение.
Светлую эльфийку и гномку Сареф не знал — но, судя по их сбивчивым объяснениям, они тоже принадлежали к знатным родам. Не к прямым ветвям своих семей, наследующих власть, но имеющие с ними кровное родство… чего было достаточно для того, чтобы иметь больше возможностей для построения своей жизни.
Приведя всех девушек в порядок, Сареф с Химом, Крассом и Изабель спустился в казематы, где держали девушек. Там они заперли связанного бессознательного Символа в той камере, на которую указала Изабель. По её словам, в эту камеру несколько раз приводили сильных врагов, а один раз — и вовсе какое-то «особо мощное существо», и эта темница всегда их выдерживала. Так что даже если Папочка и очнётся раньше времени, и даже если освободится от верёвок — конкретно из этой камеры даже ему выбраться будет очень непросто.
А вот затем Сареф буквально впал в ступор. Потому что, пройдя через всё подземелье и осмотрев каждую камеру, он понял… что здесь больше никого не было!
— Изабель! — обратился он к девушке, которую всё ещё нежно обнимал её отец, — а где Джайна⁈
— Ой… я только сейчас вспомнила… не понимаю, как так получилось, — заплакав и прижав ладони к губам, прошептала Изабель, — её здесь нет. Её, как и меня, некоторое время держали в подводной тюрьме. Я сама оказалась здесь всего 2 недели назад.
— Ка… какой ещё подводной тюрьме? — опешил Сареф, — и как нам её теперь спасти⁈ У нас нет времени на это, мы должны немедленно уходить отсюда — иначе через 2–3 часа на этом Острове нас всех порвут на куски!
Изабель с жалостью смотрела на Сарефа, но у неё явно не было решения этой задачи.
— Ладно, — скомандовал Сареф, — возвращаемся.
Когда Сареф вернулся — то коротко обрисовал ситуацию остальным. Прочие девушки так же подтвердили, что их какое-то время держали в подводной тюрьме, но при этом ни одна из них не знала, как туда попасть. Что было вполне логично, потому что и туда, и оттуда их транспортировали, предварительно лишая сознания.
Напоследок Ванда обратила их внимание на камень Хаоса, который всё ещё оставался прозрачным. И, действительно, если всё оставить так, как есть — Красный Папочка рано или поздно может снова повторить свою попытку. Унести эту каменюку возможности не было: каждый, подходя к ней, начинал испытывать животный страх, а уж Системное окно возле него и вовсе едва ли не переставало работать. В итоге Сареф на время сделал теневой клинок Ванды реликтовым, и та, соединив его с душой своего хилереми, смогла разрубить камень на 4 части. Теперь даже если Папочка что-то и попытается с ними сделать, то всю Систему это уже точно никак не затронет.
Поняв, что Джайны здесь нет, а топтанием на месте они ничего не добьются, Сареф скомандовал двигаться на выход, через канализацию. Их повела Ариша, которая отлично ориентировалась в этих подземельях. Ансильяш шёл рядом с ней, держа девочку за плечо и радуясь ей не меньше, чем Красс радовался Изабель. И пока они шли, Сареф напряжённо размышлял, как же им удалось спастись? Что пошло не так во время ритуала Красного Папочки? И неожиданно ему ответил Хим, который снова вернулся в разум хозяина для того, чтобы не занимать место, когда их стало так много, и чтобы не пугать своим видом остальных девушек.
— Мне кажется, я знаю, в чём дело, хозяин, — сказал он Сарефу, — я знаю, это прозвучит странно… но я почему-то понимал язык заговоров, которые использовал Красный Папочка.
— Это… как? — опешил Сареф.
— Возможно, все были правы, хозяин, — смущённо ответил хилереми, — если я пришёл из Хаоса… значит, это наречение Хаоса, и потому я его знаю. Откуда бы ещё такой Теневой Символ, как Красный Папочка, стал бы черпать силы?
— Ну, вообще логично, — согласился Сареф, — и что же?
— Инкантаре Иктус переводится как «Направь мой удар». Игнис Маре — «Море огня». Абиссус Инвокат — «Взываю к бездне». С заговором, которым он поразил вас, хозяин, немного сложнее. Дословно это переводится как: «Ты не можешь предъявлять обвинение за вред, на который согласился по своей воле». Если переводить это более применимо к нашей ситуации, то это должно означать что-то вроде: «Не нужно меня винить, ты ведь сам сюда пришёл».