Потом он привел Полли обратно в шалаш и показал ей свернутое меховое одеяло в углу. Поклонился и ушел, дав Закари знак идти с ним.
Спустя несколько минут одна из местных молодых женщин принесла Полли миску какой-то похлебки, поставила ее перед Полли и застенчиво посмотрела на девушку.
Полли поблагодарила ее и добавила:
– Я Полли. А ты?
Девушка улыбнулась:
– Я Косуля!
И убежала прочь.
Полли увидела, что племя собралось вокруг костра, чтобы разделить общую трапезу, куда Полли не позвали. Почему? Ведь народ Ветра позвал на свой пир пленных воинов. Но Клеп говорил, что народ Дальнего берега обращается с пленными иначе, чем сородичи Анараль…
Полли съела похлебку; еда оказалась довольно сносная на вкус, а девушка понимала, что надо поддержать силы. Возможно, мясо, из которого сварена похлебка, принадлежало одному из животных, похищенных у народа Ветра… Потом Полли села, подтянув колени к подбородку, и стала думать. Она понимала, что у народа Дальнего берега Озера, возможно, не было бы ни пира, ни даже обычного ужина, если бы не эти набеги на более удачливых соседей, чья земля по-прежнему плодоносила. Полли и раньше приходилось видеть бедняков и дикарей, но людей, которые по-настоящему голодают, она никогда не встречала…
Девушка легла, отдавая себе отчет в том, что надо бы отдохнуть. Но все мышцы у нее были напряжены, а пение и крики племени не давали ей уснуть. Это не были радостные песни народа Ветра – нет, скорее то был жалобный плач. Быть может, они тревожились о Клепе, который попал в плен, – Клепе, которому предстояло стать их следующим вождем.
Полли лежала с закрытыми глазами, стараясь отдохнуть, чтобы быть готовой ко всему, что ее ждет. Внутри себя она ощутила ледяное спокойствие отчаяния. Просто в голове не укладывалось, что она застряла в прошлом трехтысячелетней давности и что она, быть может, никогда не вернется домой. И тем не менее она здесь, в плену.
А все из-за Закари!
Но ведь не Закари же закрыл временной портал…
Да, но он притащил ее сюда, за озеро. Закари слишком боится смерти, чтобы думать о ком-то, кроме себя самого. А что сама Полли сделала бы на его месте? Неизвестно… Девушка закрыла глаза и провалилась в промежуточное состояние между сном и бодрствованием. В этом полусне она испытывала странную уверенность в себе: ее окружала любовь, струящаяся к ней из-за озера, от народа Ветра, от епископа и Анараль, от Карралиса, от Тава – даже от Клепа, который куда лучше прочих понимал, где она и с кем. Полли повернулась на бок и позволила себе расслабиться под защитой их любви.
В полусне она видела Тава, смотрела в его серебристые глаза, видела его светлые густые ресницы и копну белокурых волос. Тав расспрашивал ее, подтверждал, что для народа Дальнего берега она богиня, и все порывался узнать, как же им удалось взять ее в плен. Полли захотелось, чтобы присутствие Тава оказалось реальностью, и она еще глубже ушла в сон.
– Меня похитили Закари и один из их воинов.
Она увидела, как гневно насупился Тав.
– Для чего кому-то – пусть даже и этому За – поступать так?
– Клеп был прав, когда сказал, что, возможно, Бурая Земля что-то наобещал Закари, – пробормотала Полли.
– Наобещал? Чего?
– Закари пообещали, что их целитель исправит ему сердце, если он приведет меня к ним.
– Закари не следовало так поступать! – Это вмешалась Анараль, она была в гневе.
– Наверное, если ты думаешь, что скоро умрешь, и кто-нибудь пообещает спасти тебе жизнь, ты ни о чем другом уже и помыслить не сможешь. Как бы то ни было, я уверена: он считает, что мне ничто не угрожает. Ну, я хочу сказать – никто же не станет причинять вред человеку, которого считают богиней?
– Они ничего не сделают до полнолуния, – сказал Тав. – И да, Пол-ли, мы не позволим им ничего с тобой сделать. Клеп благодарен тебе за то, что ты помогла вылечить его ногу, за то, что держала его за руки, когда ему было больно.
– Он славный, – тихо вымолвила Анараль. – Он хороший.
– Он говорит, что связан с тобой узами чести, что честь требует помочь тебе и помочь нам освободить тебя.
Полли пошевелилась, цепляясь за сон, не желая просыпаться. Во сне Тав наклонился к ней и бережно провел пальцем вдоль ее ушей. Потом коснулся ее глаз и рта.