Тихонько выглядываю в коридор, убеждаясь, что там пусто.
И отправляюсь на прогулку по зданию, заперев импровизированную темницу на ключ.
Стараясь не скрипеть половицами, добираюсь до лестницы на второй этаж и аккуратно спускаюсь вниз. Впереди никого, но из приоткрытой двери слева раздаются голоса:
— А вот тебе и туз к одиннадцати! Мой выигрыш!
— Да это очко какое-то, а не карты! Шоб я ещё раз на уговоры ваши поддался? Да ни в жисть!
— Ничё, ща Ванёк придёт — отыгра́исся! Он ваще карты второй раз в жизни видит. Чёт он, кстати, долго там возится, пойду проверю!
А вот это ты зря, конечно!
Оглядываюсь по сторонам в поисках укрытия. Под потолок не влезть, наверху позади — голый коридор. Только под лестницей — перевёрнутый деревянный ящик с выбитой стенкой.
Долго не раздумывая, ныряю под него, повернув так, чтобы содержимого не было видно.
Из двери вальяжно выходит коварного вида тип и направляется к лестнице.
Интересно, ключ от темницы у него есть?
Тихонько приподнимаю своё укрытие и, изображая отважную черепашку, гусиным шагом двигаюсь по лестнице за неторопливым похитителем, стараясь не греметь ящиком о ступеньки.
Успеваю подняться обратно на третий этаж как раз в тот момент, когда бандит добирается до двери и дёргает ручку.
Та, естественно, не поддаётся.
— Небось запер и ушёл Патлатому доложиться, а я прощёлкал, — кривится незадачливый охранничек и оборачивается к лестнице.
Деревянный ящик стоит прямо в проходе, настойчиво мозоля ему глаза.
— Чё за хрень? — изумляется головорез, извлекая из кармана кастет. — Кто тут?
Медленным шагом он подходит к ящику, не сводя с него глаз. Замирает в шаге от цели — и рывком откидывает его на ступеньки лестницы.
Пусто.
— Тьфу, приколист хренов! — сплёвывает разочарованный бандит. — Научись уже проигрывать, что ты как…
Светящийся зелёным хлыст оборачивает шею отвлёкшегося тюремщика, передавливая глотку и сонные артерии. Он пытается сдвинуть его, ослабив хватку.
Но совсем скоро пальцы разжимаются и бессознательное тело шмякается на пол.
— …как дитя малое, честное слово, — заканчиваю начатую им фразу, оттаскивая бесчувственную тушу к лестнице за угол, где сам прятался секунду назад. — На коробку повёлся и такого солидного змея не заметил.
Накрываю болезного ящиком — и тут внизу раздаётся недовольный голос:
— Вы там чё, пианину двигаете? Или вдвоём одну девчонку успокоить не можете?
Голова недовольного картёжника показывается на лестнице.
А через миг его взгляд встречается с моим.
— Здорово, солнышко, — приветствую негодяя.
И активирую «Змеиный взгляд». Противник нелепо взмахивает руками, зажимая ими ослепшие глаза, и, теряя равновесие, кубарем скатывается со ступенек.
Прыгаю вслед за ним. Но вмешательство уже не требуется: незадачливый похититель валяется в отключке, приложившись с размаху головой о пол.
Упаковываю ремнём и его, после чего заботливо затаскиваю под лестницу, откуда недавно позаимствовал ящик.
— Счастья вам, — бросаю на прощание и неспешно отправляюсь по коридору.
Если трое вырублены, остались лишь Патлатый и дядюшка. Вряд ли они сумеют оказать достойное сопротивление.
С этими мыслями открываю дверь — и едва успеваю броситься в сторону от летящего прямо в лицо стального троса. Он в труху разносит дверь, кусок деревянной стены и балкончик с лестницей на первый этаж, где я оказался.
Опора под ногами исчезает, и бессердечная гравитация увлекает меня в окружении кучи щепок вниз головой, прямо на бетонный пол первого этажа!
Глава 37
Эй, полегче!
Голова — одна из моих любимых частей тела! И целой она мне нравится намного больше!
«Жила» выстреливает из руки, успевая вцепиться в жалкие остатки перил и гася стремительное падение.
Хлипкая конструкция не выдерживает моего веса. Всё, что удаётся сделать — развернуться ногами к земле.
Врезаюсь в бетон, стремительно катясь по полу и гася инерцию падения.
И лишь чудом ухожу от второго удара тросом, пришедшимся в место моего приземления.
Да что тут вообще происходит?!
Здание заминировали или карьерная техника ожила?
Две ярко-синие точки вспыхивают в противоположном конце помещения, словно фонари освещая комнату.
— Не рыпайся, Островский, а то без зубов останешься! — раздаётся неведомо откуда знакомый голос лысого «судебного пристава». — Гони бумаги на до́м, быстро!