А после сознание угасает, навсегда избавляя от необходимости осмыслять происходящее.
Офицер, по-прежнему стоящий спиной к трупу Патлатого, выдёргивает меч из обмякшего тела, одним плавным движением разворачиваясь к выходу и стряхивая тёмные капли с воронёной стали.
— Железом и пламенем очищу я мир от тех, кто против воли Его идёт, — произносит он, убирая клинок в ножны, появившиеся на боку.
А после извлекает из кармана металлический цилиндр с красным витиеватым узором на корпусе и ставит на пол. Касается его в нужном месте и, отсчитывая от пяти назад, неспешно покидает фургон, направляясь в сторону растущей у обочины рощицы.
Напарник конвоира продолжает упорно глазеть по сторонам, даже когда внутри раздаётся хлопок, а фургон пропитанный кровью, охватывает пламя.
Невозмутимый охранник успевает ещё несколько раз повернуть голову, прежде чем по его телу пробегает мелкая рябь. А после — развеивается вместе с остальной маскировкой, делавшей транспорт полицейским.
Теперь, когда на дороге полыхает куча непознаваемого дерева и обезображенных тел, начальник конвоя довольно ухмыляется.
Его мундир исчезает, превратившись в прочную даже на вид пластинчатую броню. Она не блестит металлом, а мерцает белизной, будто вылеплена из кости невиданного чудовища.
Пожилое лицо сменяется молодым, только зачёсанные назад короткие волосы по-прежнему остаются седыми.
— На этом моя работа завершена, — театрально произносит неведомый палач, а в его руках появляется ещё один цилиндр с серым узором.
Лёгкое движение рукой — и перед ним распахивается воронка портала, ведущего к следующей миссии.
Зловещий незнакомец без колебаний шагает в него, оставляя позади полыхающие обломки, которые никому и ничего не смогут рассказать.
***
— Ну вот и всё, голубушка. Сейчас общий осмотр быстренько проведём — и можете идти.
Лариса Ивановна, едва сдерживая недовольство, прикрывает глаза.
Как же достали эти процедуры! Но увы, без них не обойтись никак. А несвоевременно всплывшая мысль о том, что впереди визит к Шалашникову, окончательно портит настроение.
— Вы же знаете, Порфирий Иннокентьевич, что не всё. Через месяц снова увидимся. И ещё через месяц. И так до… — сквозь зубы выдыхает девушка, смаргивая предательски навернувшуюся слезинку. — …Пока всё не закончится.
— Пока вы придерживаетесь рекомендаций, вероятность дальнейшего развития недуга крайне мала, — доктор устало массирует переносицу. — Да и на текущем этапе единственная проблема — невозможность удалить опухоль, не зацепив прочие участки мозга. Зато, возможно, именно благодаря вам в будущем похожие случаи перестанут считаться чем-то из ряда вон выходящим и сложным в излечении.
— Вы безусловно правы, Порфирий Иннокентьевич, — пациентка встаёт в полный рост, застёгивая под горло воротник комбинезона. — Просто чувствовать себя подопытным кроликом — то ещё удовольствие. Даже с учётом важности этих исследований для будущего медицины. А сейчас пойдёмте. Не будем нарочно оттягивать то, что должно быть сделано.
Все процедуры осмотра занимают меньше десяти минут, заканчиваясь традиционным заполнением истории болезни.
— Пульс, давление, циркуляция маны — отличные. Вас, голубушка, хоть сейчас на нижние уровни Изнанки первопроходцем отправлять можно, — доктор ставит последнюю отметку в бланк, убирая его в довольно пухлую папку. — Но на забор крови через месяц обязательно приходите. А если внезапное недомогание какое — вовсе бегите сюда незамедлительно.
— Так и сделаю. Если только ноги не откажут, — скептически хмыкает Лариса Ивановна. — Тогда придётся вам за мною носилки посылать. Прямо на нижний уровень, чтобы диссертация не пропала.
— Неотложка в договор тоже входит, так что пошлём, если нужда заставит, — возвращает любезность доктор. — Смею надеяться, что посещение клиники в вашем списке дел на сегодня было самым неприятным пунктом.
— Да если бы… — мрачно бубнит под нос девушка, покидая кабинет. — Мне ещё одному чабану предстоит объяснить, куда целое стадо его баранов подевалось…
Но доктор уже не слишком усердно вслушивается. В конце концов, он терапевт общей практики, а не психолог-консультант.
Сунув историю болезни под мышку, Порфирий Иннокентьевич неспешно направляется в лабораторию. Там с раннего утра ассистенты корпят над пробами, определяя состояние и перспективы пациентов.
— Где отчёт по анализам Брукс? — спрашивает доктор.
Обшаривает глазами полку, на которую кивнул лаборант, доставая с неё стопку тонких бланков. Пробегает по тексту взглядом — и изумлённо изламывает бровь.