Мой противник тем временем обиженно ревёт.
Нужно скорее остановить этого психа, пока он не решил рвануть в трактир!
Новый взмах хлыста — и ноги твари оказываются стянуты намертво. Вот только шагать она даже не пытается — оттолкнувшись от мостовой, взмывает на крышу трактира.
И я лечу следом!
Громила с грохотом приземляется на жалобно хрустнувшую под весом его массивного тела черепицу. Меня же впечатывает в стену. Хлыст предательски исчезает, а я успеваю вцепиться в самый край крыши.
Отбитое тело даже дышать не хочет. Но опасность упасть взбадривает не хуже зелья полной регенерации.
Так что старательно ползу вверх.
Забираюсь — и сразу откатываюсь в сторону, чтобы не расплющило падающей сверху тушей.
Спасительные перекаты прерывает внезапная встреча с массивным дымоходом из обожжённого кирпича. Бок простреливает резкая боль — а то мало мне было недавних объятий со стеной.
Торопливо вскакиваю, сжимая зубы и стараясь удерживать равновесие. Если этот мутант сейчас сократит дистанцию — моя песенка спета!
Вот только монстр не спешит продолжать атаку. Он странно замедляется, будто разом лишившись части сил.
Не разжимая руки, направляю перстень на противника — и «Змеиный взгляд» ослепляет его второй раз подряд.
— Как чувствовал, что тебе понравится и ты ещё раз придёшь, — бормочу под нос, оплетая концом хлыста злосчастный дымоход. — А теперь стой ровно и дай себя связать!
Прыжком преодолеваю расстояние до твари, обвивая хлыст петлёй вокруг его туловища. Но эта падла дёргается в сторону — и петля сползает вверх, затягиваясь вокруг необъятной шеи.
Потерявший равновесие мутант неаккуратно шагает назад, где вместо крыши под ногами оказывается свежий вечерний воздух…
И мы в обнимку летим обратно к мостовой!
Хр-р-русть!
Движение резко обрывается на уровне окон второго этажа. Отбегался, рогатый!
Вид брусчатки подо мною начисто отбивает желание прыгать с такой высоты. Но и раскачиваться здесь, вцепившись в труп монстра, нет никакого желания. И как быть?
К счастью, навес над входом в трактир прямо под ногами.
«Змеиная жила» исчезает, а я, с грацией летящего булыжника, приземлюсь на гулкую стальную поверхность.
Мёртвое тело пролетает мимо, шлёпаясь на раздолбанную мостовую.
Сам виноват, нечего было её уродовать.
Спрыгиваю рядом — и обнаруживаю неподалёку Глеба, ошарашенно взирающего на мою вечернюю гимнастику.
— Что это было? — с усилием выдавливает он мучающий и меня вопрос.
— Понятия не имею, — отвечаю, ни капли не кривя душой. — Но предположу, что «напиться до чертей» выглядит именно так.
Труп меж тем теряет всякие потусторонние черты, превращаясь в прежнего мерзко воняющего, но вполне человекообразного громилу. Дружков его рядом не наблюдается: видимо, вмиг протрезвели и умчались, сверкая пятками.
Что мы имеем в итоге? А имеем мы остывающий труп, ставший таковым при сомнительных обстоятельствах. И мутного дворянина, которому дебошир был передан разъярённым, но живым.
Просто образцовый первый день в новом мире, Кирос! Хотел как лучше, а вышло как всегда… Думай теперь, как вместо Изнанки в тюрьму не угодить!
Шестерёнки в голове, щёлкая, встают в нужное положение. Наглость — второе счастье, правильно?
— Полиция уже едет сюда, — сообщает парень, хватаясь за голову. — Они нам ни за что не поверят.
Не «тебе». «Нам». Разделил ответственность на обоих участников.
Ещё и вернулся на подмогу, хотя мог спокойно спрятаться в трактире.
Неплохо для вчерашнего студента.
— Отчего же? — усмехаюсь. — Потерявший человеческий облик пьянчуга напал на прохожих и в приступе ярости упал, сломав шею о крыльцо, — подмигиваю обалдевшему Глебу. — Такое случается сплошь и рядом, ничего необычного.
— Но…
Понижаю голос и произношу веско, глядя парню прямо в глаза:
— Будем болтать про превращение — и сами проведём ночь в участке. А последующие пару лет — в дурке. Расскажи я тебе такое час назад — кем бы ты меня посчитал?
Глеб хмурится, соображая. И медленно кивает.
Дружески хлопаю его по плечу.
— Значит, решено, — указываю на лежащее в грязи тело. — Присмотри за ним, чтоб не ушёл. Заодно с полицией побеседуешь: у тебя явный талант к ведению переговоров. А я пойду с трактирщиком договорюсь, чтобы шума лишнего не поднимал.
Парень открывает рот, чтобы что-то возразить, но напарывается на мой уверенный взгляд: