Перешагивая предпоследнюю ступеньку, вижу, как распахивается дверь ближайшего номера.
Рыженькая кудрявая девушка с россыпью веснушек на лице выскакивает в коридор и, что-то бормоча под нос, шагает вперёд. Но там, где, по её расчётам, должен быть пол, — уже ступенька.
Теряя равновесие, она заваливается вперёд — но я успеваю обхватить её рукой за талию, не давая упасть вниз.
— Цела? Нигде не болит? — спрашиваю у неё.
И вижу, как широко распахиваются серые бездонные глаза, в которые уже смотрел парой часов раньше в тени балкона на разрушенной сцене.
Да не может быть!
— Как… Это опять вы? — она делает шаг назад в коридор. — Вы что, за мной следили?
— Даже в мыслях не было! — сходу отметаю все подозрения в свой адрес. — Просто это ближайшая к ресторану гостиница. Вас она, видимо, тоже этим привлекла?
— Именно так, — певица смотрит на меня изучающим взглядом, будто решая, достоин ли я следующего вопроса. — Могу ли я рассчитывать, что вы не станете разглашать окружающим тайну моей личности?
— Разве я посмею? — склоняю голову в почтительном приветствии. — Кирилл Островский, к вашим услугам.
— Елизавета Орешкина, младшая дочь отставного артиллерийского офицера, — протягивает она тонкую руку. — Выступаю с песнями собственного сочинения под псевдонимом Услада Крапивина.
Легко прикасаюсь губами к прохладной мраморной коже, заставляя девушку вздрогнуть от неожиданности.
Псевдоним, значит. Ещё и выглядит в реальности совсем по-другому.
Тяжело, наверное, жить меж двух огней. Рвущийся наружу поток мыслей не даёт молчать, а высказать их от своего имени по какой-то причине невозможно.
Сложная ситуация, но вряд ли я чем-то могу здесь помочь. Тут специально обученный человек нужен.
— Куда же вы так торопились, не разбирая дороги, сударыня? — интересуюсь с осторожностью. — Или вас снова преследуют?
— К счастью, нет, — выдыхает она.
И продолжает запальчиво:
— Поверьте, я понимаю, как это выглядит со стороны. Но даже тот идиот с балкона не сумел бы причинить мне вреда. Хотя это вовсе не означает, что я не благодарна вам за спасение тогда, на сцене, и только что. Но сейчас нужно закончить начатое — так что простите, мне нужно идти.
Решительным шагом она спускается по лестнице в холл первого этажа и о чём-то общается с человеком у стойки регистрации.
Что ж, раз дама в порядке, — не буду ей мешать.
Отправляюсь в свой номер готовиться ко сну. Тщательно осматриваю окно и шкафы, не найдя по итогу никаких подозрительных вещей.
Едва успеваю снять куртку и положить сумку на тумбочку рядом с кроватью, как снова раздаётся стук в дверь. Открываю — и опять вижу на пороге свою новую знакомую.
— Обещаете не смеяться? — спрашивает Елизавета, нервно теребя в руках кончик собственного пояса. И, не дожидаясь ответа, продолжает. — Только представьте: впервые за всё время, что пишу, я не могу собраться с мыслями. И мне снова требуется ваша помощь.
— Что я могу для вас сделать? — вежливо отступаю в сторону, впуская гостью внутрь. — До сих пор переживаете, что идиот с балкона пытался вам навредить там, где должно быть безопасно?
— Всё не совсем так. — Она смотрит мне в глаза, боясь задать вопрос, но затем всё же решается. — Скажите, Кирилл, в чём, по-вашему, заключается важность человеческой жизни?
Всякого можно ожидать от вторгшейся вечером девушки, но такого вопроса — в последнюю очередь!
— Всё очень просто, — жестом предлагаю гостье сесть на единственный стул. Сам устраиваюсь на краешке кровати. — Пока ты жив, всегда есть шанс изменить текущее положение дел. А мёртвые, увы, не могут ничего. Только удобрять собой почву.
— Вам приходилось убивать? — смотрит не мигая Елизавета. — Отец говорит, что иногда лишь такой ценой можно спасти множество других людей. Простая арифметика: один погибший принесёт покой тысячам живых. Единственный человек во благо всего мира — очень выгодный размен, не правда ли?
С трудом подавляю внезапно попытавшийся прорваться наружу гнев. Подобные рассуждения как раз в духе ублюдка Ордоса.
— Жизнь несколько сложнее математики, — отвечаю максимально спокойно. — Никто не сможет точно предсказать, как поступят спасённые люди. Можно осудить уже совершённый человеком выбор. Но нельзя просто отобрать возможность выбирать у тех, кто ещё ей не воспользовался.
— Но он хотел отобрать! Хотел помешать мне выступать дальше! — слова даются моей гостье со всё большим трудом.