Это невыносимо...
Иду по знакомым местам — без какой-либо цели, просто прогуливаюсь. В воздухе ещё пахнет ночным дождём. Отовсюду шум города и говор праздной толпы. Сколько же в нас проявляется сходства, когда мы собираемся где-то вместе и насколько мы разные, если по одиночке! Этот навязчивый парадокс не выходит из головы, не желает раствориться в шуме мигалок проезжающей мимо скорой. Думаю, что по прошествии времени я так и не смогу ответить, чего в нас было больше — сходства или различия. Мы были непохожи, и в тоже время я узнавал себя в каждой мелочи, в каждой твоей нечаянно брошенной фразе или кажущейся глупой привычке. Всё это мне было близко и по родному понятно. Откуда и каким образом — разве это что-то изменит? Почему же произошло то, что произошло? Вряд ли стоит ожидать на этот вопрос вразумительного ответа. Кто из нас был не прав больше и кто должен был в чём-то уступить — остаётся лишь доискиваться, размышлять, анализировать, делать выводы. Я понял для себя лишь одно: в различиях так много понятного, когда человек имеет для тебя хоть какое-то значение. Излишнее сходство же, напротив, отталкивает даже от близкого человека, как нечто уже невыносимое, заезженное и зачитанное до дыр. Узнавать себя самого в другом человеке и ненавидеть его за это, как будто за нарочное паясничество, или же, что скорее всего, ненавидеть себя самого за то, каким глупым и одновременно смешным ты выглядишь со стороны! Конечно же, критерии глупости заданы исключительно личными предпочтениями. Может и неправильно накладывать подобные формулировки на человека. Попросту смешно, наверное, пытаться разобраться в том, что скорее чувствуешь, чем понимаешь. Как будто в отношениях есть хоть что-то правильное; тот ориентир, который поможет не заблудиться в хитросплетениях человеческой души. Хотя бы своей.
Пепельное солнце в вышине, жужжание автотранспорта, скрип обуви прохожих, их речь: быстрая, скомканная, дежурная, закладывающая уши. Как жаль, что я не захватил наушники. Сейчас какой-нибудь музыки, лишь бы не слышать этот треск.
Пришло очередное смс. Не от тебя. Какая-то дурацкая реклама одежды.
Письма давно вышли из моды. На их место пришли смски, смайлики, холодная вязь печатных литер. Не знаю чего здесь было больше – прихоти или чудачества, только ты настаивала на том, чтобы мы писали друг друга письма. После мы тайком бросали их в наши ящики для газет, чтобы спустя время найти такое желанное письмо. Я помню сколько радости приносило мне простое узнавание твоего почерка – немного небрежного, с небольшим наклоном влево. Ты писала мне, казалось бы, о совершенно простых вещах. Чаще всего это были какие-то переживания по поводу того или другого. Иногда речь заходила о чём-то совсем глупом и не существенном. Как будто ты просто хотела заполнить тем самым пустоту. Но я прекрасно понимал, как это было для тебя важно. В письмах ты часто затрагивала те темы, которые лишь вскользь затрагивала при живом общении. Да и делится впечатлениями о письмах в беседе, было что-то вроде табу. О письмах только в письмах. Звучит нелепо, но всё обстояло именно так. Едва прочитав твоё письмо, я тут же садился за ответ. Я также, немного подражая тебе, писал обо всём — о своих ночных кошмарах, о забавных и не очень эпизодах из детства, о страхе потерять родных и остаться одному. Когда я писал о подобном, о том, о чём казалось никому и никогда не поведаю, я ощущал какую-то лёгкость, словно ощущение полёта. Словно тот груз, что давил на меня все эти годы, стал легче, действительно легче. В самом начале я считал письма чудачеством, но потом понял, как именно они важны. Теперь в моей жизни, всё иначе, но привычка писать осталась. Иногда я сажусь за письменный стол и своим корявым почерком начинаю выводить на бумаге всё то, что тревожит, радует, пугает, оставляет надежду. В качестве обратного адресата выступает теперь не почтовый ящик, но огонь. Я берегу лишь твои письма. Они лежат как раз рядом со мной, возле книжной полки. Я их практически знаю наизусть, но и с не меньшим интересом перечитываю иногда, будто силюсь понять то самое, что осталось скрытым между строк. Иногда я заглядываю в свой ящик, будто в глупой надежде найти там твоё очередное письмо. В этой жизни наверное можно смириться со многим, но смириться — не значит перестать ждать.