Как долго он еще будет скрываться здесь в Зоне? Когда наберется сил, чтобы заявить о себе, не как чудовище, а как человек, действительно попавший в беду и ищущий поддержки и помощи? Да, он с братьями уже выходил один раз практически на Большую Землю, но они ушли обратно с людьми. С захваченными людьми, которых они выкрали и заразили, сделав одной общей… мысли Псараса остановились, не сумев сформулировать то отвратительное и порабощающее свободу чувство, которое завладевает всеми названными братьями. Он мог только вспомнить вкус того слова, но не его звук. То чувство, когда все ранее ценное и святое перестает существовать, то чувство, когда бесконечный и нестерпимый голод торопит утолить себя, заставляя тело убивать, непроизвольно, без участия самого человека, но доставляя ему мерзкое наслаждение власти над чужой жизнью, лишая власти над жизнью собственной. Наверное это можно назвать осквернением. Лука мысленно произнес это слово несколько раз, пытаясь прочувствовать глубину этого слова. Да, это слово подходило. Это слово, так же как и вирус перекрашивало человека в раба чего-то другого, не свойственного человеку при рождении, оставляя на нем неизгладимые печати и отметины, открывая однажды бездну, пройдясь по которой она становится домом, а человек ее обитателем. Больше сотни человек он обратил в свою веру, из которой, он смог выйти только чудом. Возможно он все время искал это чувство свободы, пока бродил в застенках подземной лаборатории, и вот сейчас благодаря какому-то смельчаку, отыскавшему часть его прошлого, его настоящей семьи, его ребенка, он смог различить и выделить себя на фоне безумного и пожирающего все Братства, которое он ранее возглавлял. Лука не заметил что лежит открыв глаза глядя в ночное небо. Сейчас, когда он покинул Братство у него появилось время чтобы думать и вспоминать и это было хорошо. Он был рад, что объединенные силы сталкеров смогли выбить их из территории Ростка, что теперь Братство скорее всего не поднимет голову, оставив сталкеров в покое и люди перестанут гибнуть.
Псарас помнил последние дни в лаборатории. Его мозг в отличии от мозга других людей, зараженных этим вирусом, находился в темноте и одиночестве больше трех десятков лет, работал четче. Он мог думать о чем-то кроме постоянно появляющихся симптомов голода, когда нужно срочно пополнить запасы жизненных сил, а затем когда организм насыщался, страстно хотеть оставить свою частицу другому человеку, поделиться своей верой и скверной, заражавшей быстро и надежно. Но все-таки… десятки лет, почти тридцать два года он жил в рабстве у вируса и под его невыносимой протекцией. Странно почему он не умер. Он и сейчас всецело принадлежит этому вирусу, этому хозяину-паразиту, который кормит его и мучает голодом, который делает его нечувствительным к холоду, боли, но мучает его душу, пряча память и сделав безобразным тело.
Овод Пустотелый вместе с братьями вот уже несколько суток днем и ночью следил за одним из восточных блокпостов. Места в Зоне им не осталось. Сталкеры показали, что могут дать сдачи так, что вышибить почти все зубы, после чего кусаться по-настоящему уже не хотелось. Теперь Овод видел один способ распространить Братство — распространить его на Большой Земле. Но Большая Земля огородилась минными полями, колючей проволокой, крупнокалиберными пулеметами и десятками солдат на блокпосту, кроме того Овод несколько раз видел боевые вертолеты, которые стали патрулировать периметр в разы чаще, чем в то время когда он был долговцем. Пробиться силой его десятки за периметр было невозможно, сработать хитростью как это сделал однажды сошедший с ума старший брат сейчас было рискованно, оставалось только ждать момента и искать удобного случая. Овод уже определил время смены постов, приблизительное количество солдат, определил вооружение и огневые точки, испугав и выгнав туда стадо кабанчиков.