Ситуация в стране менялась стремительно, и не успели мы перевести дух, как трудности политические сменились трудностями экономическими. Все чаще в редакцию стали приходить письма от бывших подписчиков — горькие, часто исповедально пронзительные. Интеллигенты — главные подписчики «Звезды» — катастрофически беднели. Письма были полны признательности журналу за все то доброе, что он нес, но у людей, увы, элементарно не хватало денег, приходилось выбирать: подписка или... жизнь!
По официальным итогам подписки на 1992 год тираж «Звезды» со 140 тысяч экземпляров упал до 62-х. Более чем в два раза! Такая же картина наблюдалась и по другим «толстым» журналам. Обвальное падение тиражей продолжалось и далее. Вздорожала бумага, полезли вверх цены на услуги по хранению, пересылке, перевозке. Над журналом нависла угроза банкротства...
Да, прав был Виктор Петрович Астафьев, когда тревожился: «чтоб до блокадной пайки Вас и нас не довели партийные отцы и благодетели». Довели! В Ленинграде, как и во всей стране, были введены карточки на основные виды продуктов питания. По профсоюзной линии редакция получала продовольственные талоны, по которым в столовой на Литейном мы могли раз в месяц покупать (сверх карточной нормы) по килограмму мяса, десятку яиц и по полкило масла.
Главную проблему «Звезды» — безденежье — решали по старому, проверенному принципу: «Хочешь жить — умей вертеться». И мы вертелись, можно сказать, на всех направлениях.
«ВИЦЕ-ПРЕМЬЕРУ РОССИИ
Е. Т. ГАЙДАРУ
Глубокоуважаемый Егор Тимурович!
К Вам обращается редколлегия петербургского журнала «Звезда». Гонимый и притесняемый в сталинские времена старейший журнал питерской интеллигенции, несмотря на достаточно высокую подписку, находится нынче на грани финансового краха. Причины понятны: резкое увеличение тарифов Министерством связи, полиграфических расходов, цен на бумагу.
Мы не можем себе представить, чтобы журнал, регулярно выходивший даже в блокадном Ленинграде, погиб именно сейчас, когда побеждает демократия, во имя которой трудились многие наши предшественники и трудимся мы.
Мы обращаемся к Вам, Егор Тимурович, с просьбой о единовременной финансовой поддержке, которая даст возможность преодолеть кризисный момент. Письмо с полным финансово-экономическим обоснованием передано М. Н. Полторанину (министру печати и информации РСФСР. — Г. Н).
Мы не можем представить себе, чтобы журнал, чье имя стало символом репрессированной литературы, не получил поддержки демократического правительства.
С уважением, члены редколлегии:
А. Арьев, Я. Гордин, В. Кавторин, Ю. Карякин, А. Куишер, Н. Неуймина, Г. Николаев, М. Панин, Б. Стругацкий, В. Френкель, А. Фурсенко, Б. Хмельницкий, М. Чулаки.
Санкт-Петербург, 18.02.1992 г.»
Переданное лично в руки Е. Т. Гайдару членом редколлегии Юрием Карякиным, письмо это вскоре попало к Г. Бурбулису, а от него к М. Полторанину, где и погрузилось в пучину подобных бумаг от других журналов, газет, издательств. Разумеется, мы ездили, и не раз, в Москву, сиживали в приемных, добивались встреч, разговаривали, даже с самим министром Полтораниным. В результате чиновники Полторанина, который с головой был погружен в высокую политику, составили список космической величины — без единого шанса на получение хотя бы рубля в текущем году.
В конце концов Министерство печати все-таки стало поддерживать журналы. Однако в условиях бешеной инфляции в 1992 году мы двух последних номеров журнала выпустить так и не смогли.
Жизнь заставляла пробовать самые разные варианты: мы пытались, используя наш богатый редакторский опыт, выпускать книги и брошюры совместно с какими-то, порой случайными «кооператорами», искать заказчиков на публикацию рекламы на страницах журнала и, наконец, организовали при редакции Малое предприятие «Библиотека „Звезды"», которое, худо-бедно, издало около двух десятков книг, в том числе сборник молодой питерской фантастики с предисловием Б. Стругацкого, «Антихрист» Э. Ренана, роман «Мать Тьма» Курта Воннегута, «Ветхозаветные пророки» о. Александра Меня и др. (На базе «Библиотеки „Звезды"» В. Кавторин и Б. Хмельницкий впоследствии организовали собственное «дело», однако процветающим, насколько мне известно, его никак нельзя было назвать.)