Щеки Томаса вспыхнули. Отец и мать никогда толком даже не разговаривали. Рой всегда был обходителен с Мэри на людях, а она, в свою очередь, никогда не говорила того, что могло вывести Одли из равновесия.
- Аррон Бутби, - Том слышал, как отец привычно отряхивает свой идеальный костюм от невидимой пыли. – Этот сумасшедший садовник, что распускает свой скотский язык, будет разжалован. А ты, если ещё раз заикнёшься о таинственных призраках, плачущих в стенах моего дома, я пошлю за доктором Пэрришем, который с сожалением подпишет бумаги о плачевном состоянии твоей психики. Рой Одли осип и кашлянул, прочистив горло. - Ты отправишься в самую худшую камеру госпиталя Святой Марии и умрешь в течение недели не приходя в сознание, я тебе обещаю.
Проглатывая ужас, Томас пошел в противоположную сторону от гостиной к лестнице, ведущей на второй этаж. Мальчик сделал вид, что спускается к завтраку, как раз вовремя, потому что резные двери тихо отворились.
- О, Одли-младший, сын мой! Ты сегодня рано! – Рой угрожающе приближался к мальчику. Жилка возле его носа опасно подрагивала. Отец наклонился вниз и обдал Томаса тёплым дыханием. – Небось, идешь раскапывать кости, что зарыл с вечера во дворе, а Том?!
Мэри, не давая сыну ответить, произнесла: - Дорогой, завтрак уже на столе. Твой отец приехал несколько минут назад из Лондона и ему нездоровится. – Рой, выпрямляясь, выдержал безумный взгляд Мэри. - Прошу, садись за стол, я присоединюсь к тебе позже.
Рой Одли оскалился и чеканя каждый шаг стал подниматься по ступеням. Томас не сводил глаз с матери. Она стояла ровно, чуть вздернув голову. Левая щека её пылала, а руки были сжаты в кулаки до белизны костяшек. Черные глаза провожали мужа.
***
- Снова в носу ковыряешь! - Вуди внезапно появился в тёмном углу комнаты Томаса.
Мистер Одли младший не вздрогнул, как обычно. Том даже не повернул головы в сторону друга. Он сидел, сгорбившись за письменным столом, и что-то царапал на оторванном клочке бумаги, постоянно поднося его к пламени свечи, чтобы рассмотреть.
Я понимал юного господина. Весь его мир, состоявший из поздних завтраков, загадок мироздания и редких встреч с родителями рухнул, уступив место негодованию. Мир из занятной детской книжки с картинками, превратился в грузный том, на страницах которого не было известно ни единого слова.
Томас жадно пытался понять суть происходящего, сетуя, что постоянно упускает важные детали. Бедный ребёнок силился постичь суть человеческих взаимоотношений раньше, чем мог бы их осмыслить!
Подслушанные разговоры, шепотки прислуги, невероятные выдумки о приведениях, окутанные тайной и, наконец, то, что он видел своими глазами, складывалось в юном мозгу Тома в задачу по логике. А любая задача, дорогие мои, непременно требует решения.
Ах, бедный господин пролежал не одну ночь, не смыкая глаз. Он мог загибать в темноте пальцы, подсчитывая что-то в уме, мог полосовать комнату, блуждая из одного угла к другому, мог часами сидеть, вертя в руках осколок зеркала и в свете луны перелистывать страницы фолианта в поисках решения головоломки.
Жаль, что никто не объяснил мальчику правила игры. Никто не говорил с ним о том, что не каждая ситуация решается как задача по логике.
Ласковые руки не закрывали книги перед засыпающим мальчиком, не лепетали, укладывая ребенка в постель.
Возможно, будь у Томаса старшая сестра, она смогла бы добыть недостающие детали пазла, чтобы вместе сложить их воедино.
Возможно, будь у Томаса добрая тётушка, она бы посоветовала ему найти другое занятие, пока решение градом не обрушиться на голову.