– Не могу понять, в каком порядке они стоят.
– В алфавитном.
Он изобразил кривую усмешку, которую я счел бы очаровательной, не будь она такой раздражающей.
– И каким именно алфавитом ты пользуешься?
Тут он меня подловил. Я давным-давно бросил расставлять фильмы по алфавиту.
– Они сгруппированы по жанрам. – Я указал на маленькие таблички над полками.
– Чувак, если только в теории. На самом деле все стоит вперемешку.
Я начал раздражаться. Может, он и был в чем-то прав, но я не горел желанием выслушивать от какого-то панка замечания на тему того, как я веду свой бизнес.
– Например?
– Например вот. – Он ткнул в ближайшую полку с табличкой «Классическое кино». – «16 свечей» – это никакая не классика.
– Классика. Для людей моего возраста.
– Не, чувак. Рядом с «Трамваем „Желание“» ему точно не место, и пофиг, что оно напоминает тебе о давно утраченной юности. Или вот. – Он прошел несколько шагов до следующей полки. – «Настоящая любовь». Что оно делает в мелодрамах?
– В смысле?
– Это боевик. Квентина Тарантино. Ты что, не смотрел?
Мне стало окончательно не по себе.
– Нет. Не люблю мелодрамы.
Он закатил глаза.
– Мда. – Потом отбросил волосы с лица, вздохнул и сказал: – Короче. Я ищу «Мост через реку Квай». Есть такое?
– Хм… Вроде бы. Там еще монашка взрывает мост, да?
Он опять криво ухмыльнулся.
– Нет. Это было в «Мулах для сестры Сары». С Ширли Маклейн и Клинтом Иствудом. А я говорю об Алеке Гиннессе. Оби-Ван Кеноби. Знаешь такого? – Я кивнул. Уж Оби-Ван Кеноби я знал. – Я почти ничего оттуда не помню, кроме мудацкого мотивчика, который они насвистывали, так что вот, решил пересмотреть.
– Но мост-то там был? – Не спрашивайте, как эта информация могла помочь мне в поисках фильма. Я просто пытался сохранить лицо.
Он покачал головой.
– Ладно, забудь. – Развернувшись, он подхватил с соседней полки «Сияние». Подошел ко мне, бросил коробку на стойку и взглянул на меня сквозь путаницу волос. – Ты что, вообще ни одного своего фильма не видел?
– Я больше люблю блокбастеры. – Я попытался сказать это не слишком оправдывающимся тоном.
– Фигово, раз так. В смысле, такого дерьма везде навалом. Тебе надо бы предлагать то, чего у других нет. Культовую классику и все такое.
– Культовую классику?
– Ага.
– Вроде «Клуба „Завтрак“»?
Он моргнул. Один раз. Второй. Потом резко спросил:
– Что за ботаном ты был, блин, у себя в школе?
– В смысле?
Он снова закатил глаза.
– Проехали.
«Клуб „Завтрак“» не был культовой классикой? Я слышал этот термин и раньше, но сейчас вдруг понял, что не вполне понимаю его смысл.
– Какие конкретно фильмы ты имеешь в виду? – спросил я, постаравшись вложить в голос побольше искренности. – Мне правда интересно.
Какое-то время он просто смотрел на меня, словно не мог решить, стоит ли воспринимать мой вопрос всерьез. Потом, наконец, откинул с лица волосы и сказал:
– «Токсичный мститель». Есть у тебя?
– Должно быть. Наверное. Я не знаю.
– «Эд Вуд»?
– Эд кто?
– «Эд Вуд» с Джонни Деппом.
– Там, где он парикмахер?
– Ты об «Эдварде Руки-ножницы» или о «Суини Тодде»?
– Я думал, мы говорили о Джонни Деппе.
Он закатил глаза.
– Ну а «Повар, вор, его жена и ее любовник»?
– Это один фильм или четыре?
– «Реаниматор»? «Смертельное влечение»? «Воины»?
– «Смертельное влечение»! – торжествующе воскликнул я. – Вот оно точно где-то было.
– Эй, Рэм, у нас в столовой вроде есть правило «Никаких педиков», нет?
– Что?
– Правильный ответ: «Зато говнюкам вход разрешен».
Пока я стоял и пытался понять, уж не назвали ли меня сейчас говнюком или педиком, он опять закатил на меня глаза.
– Чувак, это цитата из «Смертельного влечения». Ладно, забей. Я знал, что ты не догонишь. – У меня было ощущение, будто мы с ним разговариваем на разных языках. И он, очевидно, заметил мое замешательство, поскольку вздохнул и полез в карман за деньгами. – Ты все-таки посмотри что-нибудь из того, что тут есть. В смысле, как можно держать видеопрокат и ничего не знать о кино?
Я думал ровно о том же. И еще об исчезновении Трэйси. И потому решился спросить.
– Слушай… а тебе случайно не нужна работа?
– Уже есть.
– О. – Я сам не знал, почему решил, что он безработный. – Ну ладно.
– Конечно.
– Что «конечно»?
– Нужна.
– Ты же сказал, у тебя уже есть.
– Даже две. Но раз ты нанимаешь, то вторую я брошу. Все равно она полный отстой.
– И у тебя получится разобраться со всеми этими фильмами?
– Легко.
– Когда сможешь начать?
Он улыбнулся мне.
– Хоть сейчас.
– Как тебя зовут?
Его улыбка исчезла.
– Чувак, я три недели захожу сюда чуть ли не каждый день, а ты, блин, до сих пор не запомнил моего имени? – Он был прав. У меня была ужасная память. Он качнул головой, не давая мне шанса ответить. – Я Анжело. Анжело Грин.
***
Наступило и прошло восемь вечера, но от Тома не было ни слуху, ни духу. И только около девяти прозвучал звонок в дверь.
– Ты опоздал. – Я старался – не знаю, правда, с каким успехом – говорить небрежно, чтобы слова не звучали как обвинение.
– Прости, малыш.
Он приставил меня к стене и поцеловал. Ко мне в рот внедрился его язык, и он начал тереться о меня своим уже возбужденным членом.
Злиться на него, как ни хотелось, не получалось. Он был просто великолепен, его руки мяли мой зад, его пах терся о мои бедра и… о боже, я так сильно его хотел.
– У меня есть вино, – выдавил я, задыхаясь.
– Потом. – Он впился в мой рот поцелуем и простонал: – Зак, пожалуйста, дай мне сегодня. Я так сильно хочу тебя, и ты, я знаю, тоже этого хочешь.
Он был прав. Стоило мне услышать эти слова, и я стал болезненно твердым.
– Хорошо.
По пути целуясь и срывая друг с друга одежду, мы переместились в спальню.
Я достал презерватив со смазкой и передал ему, а он без лишних слов развернул меня и уложил на кровать, после чего взял за бедра и подтянул поближе к себе. В следующую секунду я уже стонал под давлением его скользких пальцев.
– Что, нравится? – спросил он, то вставляя, то вынимая пальцы и задевая ту особую точку внутри, от прикосновения к которой меня омывало волнами наслаждения.
– Да.
– Малыш, ты такой тугой. Сколько у тебя этого не было?
Его пальцы продолжали ходить во мне, поэтому сформулировать ответ было непросто.
– Слишком долго, – сказал я, толкаясь под ним все сильнее.
– Да, вот так, малыш. Расскажи мне, насколько сильно тебе это нравится.
– Очень, – выдохнул я.
– Зак, я так хочу скорее тебя оттрахать. – Пальцы исчезли, после чего ко мне прижался его член. – Не могу больше ждать. – Он с силой втолкнулся внутрь, и я закусил губу, чтобы не вскрикнуть. – О боже, малыш, ты даже лучше, чем я ожидал. Такой тугой. Черт, как же хорошо.
Тут я несколько разозлился, поскольку почувствовал, что презерватив он не надел. Зачем еще я дал его Тому в руки? Подержать? Вроде запрос был предельно ясен. Но было уже слишком поздно. Я попытался забыть об этом и просто расслабиться, пока он, вторгаясь в меня, фонтанировал потоком бессмысленных слов.
– Малыш, я от тебя балдею. О да. Ты такой тугой. Именно так. – Мне никогда не нравились пошлые разговоры во время секса, но не мог же я попросить его заткнуться.
Том уже ускорялся, и мне стало ясно, что долго он не продержится. Ухватившись за спинку кровати, я потянулся вниз и занялся собой, пока он вспахивал меня так энергично, что можно было не сомневаться: утром у меня все будет болеть.
– Я почти. Почти. – Вцепившись в мои бедра, он сделал еще один выпад и кончил. Мне до конца было еще далеко. Однако он вместо того, чтобы помочь, так и остался лежать на месте, не вынимая, а когда я наконец-таки сам довел себя до оргазма, рухнул на постель рядом со мной. – Зак, ты потрясающий.