Выглядит все это сомнительно, но похоже, что о потерях артиллеристов мы еще скажем. Нет сомнения, что драгунам Педжета действительно довелось провести «зачистку» батареи, чем хоть несколько, но предотвратить выстрелы вдогонку уже при отступлении. У британцев вообще многое выглядит невероятно, а иногда они нормальное выдают за победное. Тот же Калторп, видно по рассказам тех, кто в бою на батарее был, пишет, что кавалеристы успешно загнали трусливых русских под пушки и те там дружно попрятались.{833}
Звучит красиво! Но ведь это и есть то, что предписывается солдату при встрече неприятеля на батарее в данной ситуации. Это как примерно в современной войне опытному пехотинцу танк пропустить через себя, а потом бить его, любезного, в корму.
Русские в долгу не оставались. Казак Студенкин, «…обладая большой физической силой, наносил англичанам страшные удары банником, уложил 8 человек и спас сотника Ребинина, когда на него накинулось несколько кавалеристов, нанесших ему две раны в шею и одну уколом палаша в правый бок». Ездовому 1-го орудия «…казаку Ве-шенской станицы Никулину англичанин пробил пикой горло; он потерял голос, но и теперь жив».{834}
Что касается не только боя на батарее, но и войны вообще, особенно в контексте массовых рукопашных свалок, то, рассматривая эту проблему, нужно максимально абстрагироваться от привычных штампов, которыми изобилует военный эпос. Дело в том, что почти все люди, даже если они одеты в униформу и имеют оружие — не герои. Каждый имеет свои страхи, среди которых страх смерти является доминирующим. Бой на короткой и сверхкороткой дистанции — это апофеоз войны. И даже если в какой-то армии утверждают, что этот бой — любимое занятие ее солдат, основополагающий элемент ее тактики — это легкий блеф.
В том же фехтовании выпад — это не есть укол, это резкое сокращение дистанции с угрозой оружием. Так и в войне. Если армия громко говорит, что ее любимый бой — это рукопашный, штык — вообще молодец, а пуля — полная дура, подобное может означать лишь то, что в войсках есть готовность в любой ситуации резкими бросками сокращать дистанцию с неприятелем до той самой короткой или сверхкороткой. Это хорошая армия.
Если в армии любовь к штыковому бою преподносят как тактику безумного движения вперед невзирая на потери — это глупость. Это, соответственно, плохая армия.
Солдат, поступая в армию, не готовится стать героем, к этой участи готовились японские камикадзе, но и это не спасло страну от поражения от не самых героических, но очень высокомерных и хорошо оснащенных американских солдат. Солдат, поступая в армию, готовится стать профессионалом и вести бой под руководством профессионалов, которыми должны быть его командиры. Он, как английские кавалеристы под Балаклавой, не нанимался тупо атаковать артиллерийские позиции, с первых шагов оказавшись в «огневом мешке». И смертельная драка между пушками не есть апофеоз воинского искусства, а скорее фатальная ошибка, следствие чьей-то ошибки.
Судя по воспоминаниям сержанта Смита, остальные орудия и передки не ушли далеко, а растянулись. По его же воспоминаниям, с этого момента никакого порядка в бригаде, точнее, в 4-х ее полках, не оставалось. 11-й гусарский умчался с русскими к Черной речке. 13-й, 17-й и 4-й рассеялись на батарее и за ней.
Пока кавалеристы возились с 1-м дивизионом, казаки которого никак не хотели бросить застрявшие орудия, 2-й дивизион сотника Пономарева успел взять «на передки» и своевременно отъехать. Осталось лишь 5-е орудие, где запутались лошади. Находившийся при нем хорунжий Калинин с людьми сумели распутать постромки, но проехав примерно 50 саж., сами оказались окруженными кавалеристами.[33]
Калинин в отличие от многих точно описал происшедшее дальше: «Один из них занес уже свой длинный палаш над моей головой, но казак Попов шашкой закрыл меня, а номер с банником казак Шерстюгин выстрелом из пистолета ранил ему руку. Подняв палаш раненого, я так сильно ударил им лошадь по переносице, что она взвилась на дыбы и свалила всадника на землю, где его прикололи казаки».{835}
Кстати, обратим внимание на этот короткий, но содержательный рассказ. Как видим, здесь не много эпоса, но много практики. Два предложения — и детально описаны ход схватки, примененное участниками оружие и итог. Никто не совершает пируэтов и в прыжке не передает офицеру оружие. Даже «номер с банником» не начинает махать им над головой, десятками валя неприятелей, как непременно изобразили бы его художники-баталлисты, а решает проблему самым удобным и надежным способом — выстрелом из пистолета. Да и упавшему на землю англичанину не подают дружески руку (война же последняя, рыцарская), а делают то, что нужно делать с врагом, когда бой еще не закончен — прикалывают.