Генерал-фельдмаршал фон Манштейн, командующий группой армий «Юг», первоначально собирался нанести удар по Курскому выступу сразу же после захвата немцами Харькова и Белгорода в марте 1943 года, но ввиду начинавшейся оттепели и трудности убедить командующего группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал фон Клюге перейти в наступление на северном фасе Курской дуги этот план не был реализован. К нему вернулись вновь в апреле на совещании начальников штабов, которое начальник генерального штаба сухопутных войск генерал-полковник Цейтцлер созвал в штаб-квартире ОКХ в Летцене. К этому времени Манштейн был больше склонен к нанесению мощного танкового удара (операция «Пантера») юго-восточнее Харькова, но Цейтцлер рассудил, что наступление под Курском сопряжено с меньшим риском и «не потребует столь значительных резервов». Проект операции, предлагавший нанести два сходящихся удара по Курскому выступу войсками генерал-фельдмаршалов фон Клюге (9-я армия генерала Моделя) и фон Манштейна (4-я танковая армия Гота), был представлен Гитлеру 11 апреля. Фюрер, однако, колебался. В предложенном Цейтцлером плане говорилось, что для обеспечения успеха наступления потребуется 10–12 танковых дивизий, поддержанных пехотой. Гитлер счел это недостаточным, и, когда Цейтцлер заметил, что для захвата Харькова понадобилось всего пять танковых дивизий, фюрер возразил: успех был достигнут благодаря применению тяжелых танков «тигр», «батальон которых стоит обычной танковой дивизии». Для своего весеннего наступления Гитлер твердо решил использовать также новейшие средние танки «пантера».
Споры о плане новой наступательной операции тянулись несколько недель, причем Гитлер, судя по всему, действительно испытывал сомнения, а производство танков «пантера», которые страдали рядом неустраненных технических дефектов, оставалось на низком уровне — 12 машин в неделю. В апреле полемика по поводу нового летнего наступления охватила все верхние эшелоны нацистского командования. Начальник штаба оперативного руководства ОКБ генерал-полковник Йодль был против операции «Цитадель», считая опасным использовать стратегический резерв, когда в Средиземноморье складывается опасная ситуация, чреватая новыми кризисами. Цейтцлер парировал этот довод парадоксальным аргументом, что вооруженные силы Германии на Восточном фронте настолько слабы, что не могут бездействовать и «ждать удара», а должны сами предпринять активные действия, чтобы ослабить наступательный порыв русских. Не обошлось, разумеется, и без личных распрей. Заместитель начальника штаба оперативного руководства генерал Варлимонт пишет, что «Цейтцлера не интересовали эти далекие от Восточного фронта проблемы, но сам факт, что он, начальник генерального штаба ОКХ, отстранен от участия в них, был источником его постоянного недовольства. Поэтому Цейтцлер тем более настаивал на проведении “своего” наступления и жаловался Гитлеру на вмешательство Йодля в его сферу ответственности».
Штаб оперативного руководства ОКБ, в свою очередь еще в большей степени был отстранен от решения вопросов, связанных с Восточным фронтом. Из центра общего руководства военными усилиями Германии он теперь стал чем-то вроде филиала оперативного отдела штаба сухопутных войск, ответственного за положение на всех других театрах войны, за исключением России. Только один человек — Гитлер имел возможность видеть общую картину стратегического положения Германии, а те лица, которые докладывали ему по военным, экономическим или политическим вопросам, могли дать совет лишь на основании своих ограниченных и узковедомственных знаний. В результате большинстве приверженцев проведения операции «Цитадель» были из числа генералов, занимавших командные посты на советско-германском фронте, а противники операции (за исключением Гудериана) не имели доступа к подробной информации, которой их оппоненты могли свободно жонглировать в поддержку своей точки зрения.
Если разногласия между Цейтцлером и Йодлем таили в себе элемент личной неприязни, то вражда между Гудерианом и Клюге носила открытый и скандальный характер. Они почти не разговаривали друг с другом даже на торжественных церемониях, а в мае Клюге обратился к Гитлеру за разрешением вызвать Гудериана на дуэль. Как командующий группой армий «Центр», Клюге был горячим сторонником операции «Цитадель». На протяжении последнего года его группа армий находилась в обороне и ничем не проявила себя. Гудериан же после смещения с командного поста в декабре 1941 года находился в опале, но в феврале 1943 года Гитлер вызвал его в свою ставку в Растенбург, назначил на влиятельный пост генерал-инспектора бронетанковых войск и наделил широкими полномочиями. Для Клюге и других немецких генералов, завидовавших влиянию Гудериана, было нетрудно преподнести его возражения против «Цитадели» как результат опасений, что эта операция может ослабить его контроль над немецкими бронетанковыми войсками.