Но, думается, не только этот трагический случай лег в основу стихотворения.
В 1908 году Анна Горенко и Николай Гумилев расстались, как им казалось, навсегда. Николай Степанович вернулся в Париж, Анна уехала в Севастополь. Там и получила известие из Парижа: Коля пытался покончить с собой, врачи борются за его жизнь, но положение серьезное. Успокаивающая телеграмма пришла лишь через несколько дней… Этот случай конспективно отражен в ахматовских «Записных книжках»:
…Рассказ Толстого о самоубийстве в 1908 г. я знаю очень давно. Толстой подтвердил его в Ташкенте (1942). Эту историю знает и М. Зенкевич. Telegramme: «Viverai toujours». (Получила в Севастополе, Малая Морская», дом Мартино.)
Гибель юного поклонника не могла не вернуть Анну в те трагические дни 1908 года, когда она, получив телеграмму о попытке Гумилева покончить с собой, почти неделю не знала, выживет ли ее Николай.
О том, что Линдеберг не является единственным героем этого стихотворения, свидетельствует несколько деталей. Во-первых, героиня оплакивает бедного влюбленного в костеле, тогда как Михаил был лютеранином и похоронен в лютеранской части Волкова кладбища. Зато Гумилев восхищался католической храмовой архитектурой и в Италии, и в Польше, научил и Анну понимать ее высокую красоту. Кроме того, обращаясь мысленно к самоубийце, Ахматова называет его «веселым мальчиком». Между тем те же самые слова уже год как произнесены и подарены Гумилеву (которому она чуть было не принесла смерть!) – в поэтическом воспоминании об их первой встрече в Царском Селе: «Эти липы, верно, не забыли нашей встречи, мальчик мой веселый».
И вряд ли это небрежность или забывчивость: Анна Андреевна верила в судьбоносность «странных сближений», в мистику роковых совпадений. А здесь и впрямь было что-то и мистическое и роковое. Аня Горенко и Коля Гумилев познакомились 24 декабря 1903 года. Почти в тот же самый день календаря – 23 декабря – застрелился Михаил Линдеберг. По воле рока – две незабвенные даты совпали, слились в одно поэтическое переживание. Предположение (адресат стихотворения «Высокие своды костела…» – не только Линдеберг, но и Гумилев) подтверждает и такая подробность. Ахматова пишет: «Я не знала, как хрупко горло под синим воротником». Синий воротник – тоже гумилевская примета. Когда Анна и Николай в 1909 году, после его парижской попытки «самоубийства», снова встретились, он был уже студентом Петербургского университета и носил форменный мундир с высоким синим воротником! [18]
Не будем пить из одного стакана…
Ноябрь 1913
За узором дымных стекол…
Ноябрь? 1913
Ты знаешь, я томлюсь в неволе…
Осень 1913
Слепнево
Вместо мудрости – опытность, пресное…
В. С. Срезневской
Вместо мудрости – опытность, пресное,Неутоляющее питье.А юность была – как молитва воскресная…Мне ли забыть ее?Столько дорог пустынных исхоженоС тем, кто мне не был мил,Сколько поклонов в церкви положеноЗа того, кто меня полюбил…Стала забывчивей всех забывчивых,Тихо плывут года.Губ нецелованных, глаз неулыбчивыхМне не вернуть никогда.Осень 1913 года
Царское Село
В то время я гостила на земле…