Отдел рукописей в «Безымянке» по субботам работает до пяти, так что на пару часов я еще мог рассчитывать, если нигде не буду задерживаться и перекушу на ходу, скажем, парой пирожков и соком из пакета. Но спешил я напрасно. В библиотеке нашел лишь чрезвычайно расстроенную Нину, но не бумаги Романыча. Сердито и виновато Нина сказала, что пап- ку у нее забрали, да еще пообещали влепить выговор за самовольство. Больше помогать она не может. Ну ладно, мне есть чем заняться дома.
Дома, кстати, было что-то не так. Нет, замки целы и закрыты, вещи никто не разбрасывал и книжки на место не поставил. Но такое было ощущение, когда вошел, как будто недавно в квартире курили. После заката моей семейной жизни за Швейцарские Альпы никто в этой квартире не курил — ни гости мои, ни гостьи. Всех выгонял на лестницу: ироничных, нежных, добродушных, строгих — всех. А тут у самой двери подумал об Алене и сигарете. Но нет. Никаких следов: ни в комнатах, ни на кухне, ни в мусорном ведре (его, кстати, пора бы вынести).
Ну что же: душ, коробку «Серебряных нитей» в микроволновку, «Glenfiddih» в стакан до половины, «Good News» в проигрыватель и — к станку.
Среди скопированных вчера документов была несшитая тетрадка с листами, исписанными мелким, но хорошо читаемым женским почерком. Это оказались никогда прежде не публиковавшиеся воспоминания Аглаи Петровны Апраксиной, в девичестве Хвостининой, племянницы Алексея Петровича. То ли Нина торопилась, то ли первые страницы были утеряны, но начинались они с полуслова. Не вполне ясно, когда эти записки были написаны, но, судя по слогу и некоторым другим признакам, писала их довольно пожилая женина, с ностальгией вспоминавшая идиллические годы детства и юности. Аглая была младшим ребенком в семье. Родилась она после появления на свет троих своих братьев, в 1796-м, замуж вышла в 1815 году. Так что время составления записок может быть определено как 40-е или 50-е годы XIX столетия.
[файл АПХ-Ш]
«…вестны мне по рассказам родных и близких людей.
Дед мой, Петр Степанович Хвостинин, блестяще начал свою карьеру в Преображенском полку. Не было ни одного события придворной жизни, когда бы его имя не упоминалось как одного из главных участников балов, маскарадов и других увеселений, коими так славен был век Елизаветы Петровны. И по службе своей дед не имел нареканий, но лишь положительные отзывы полкового начальства. Сраженья Семилетней войны добавили ему уважения товарищей за беспримерную храбрость и новые поощрения от начальства, ставившего Петра Хвостинина в пример молодым офицерам, хотя в то время и самому ему исполнилось чуть за двадцать лет.
Однако события 1762 года, как оказалось, сыграли роковую рать в его карьере. Сам ли он принял решение удалиться от службы или сделал это под давлением несчастных обстоятельств, но осенью того года поселился он в нашем родовом именин и более никогда в столицу не выезжал, бывая лишь два раза в год в Смоленске да раз в три года в старой столице, в Москве.
Хозяйство ему досталось большое, но запущенное. Земли Хвостининых находились в Рославльском уезде, Ободьяниновых — под Дорогобужем. Кроме того, после смерти первой жены его отца, Ефросиньи Евграфовны Соловово, в собственность Хвостининых перешло село Роднино, большой лес и три пустоши в Рязанской губернии. Продажа части леса дала начальный капитал, на который Алексей Степанович основал льнопрядильню на паях с купцом Вахромеевым.
Наезжая в рязанское имение два-три раза в год, свел он знакомство с Андреем Тимофеевичем Болотовым[12], обсуждал с ним возможности использования в российских условиях сельскохозяйственных машин, изготовляемых в Англии и Германии. Но главным его занятием стало улучшение качеств смоленских молочных коров. „Усольские бычки“, как стали называть выведенную моим дедом новую породу, были нарасхват не только в нашем Рославльском уезде, но и в Смоленске и в Тихвине. С Коренной и Ирбитской ярмарок приезжали торговцы заключать контракты на поставку наших бычков-производителей.
А.Т. Болотов рекомендовал деда членом-корреспондентом Вольного экономического общества, куда и был тот принят в 1767 году. Его статьи в журнале Общества, в которых он сравнивал достоинства наших отечественных пород с голландскими, швейцарскими и английскими, получили большой отклик, равно как и заметки о способах переработки льна. Любовь и уважение соседей, видевших в нем мудрого хозяйка, пекущегося не столько о своей выгоде, но и о благе доверенных ему Богом и Государем крестьян, выразились в их просьбе к деду стать первым предводителем дворянства Рославльского уезда при введении дворянского самоуправления в 80-е годы XVIII века.
12
Андрей Тимофеевич Болотов известен прежде всего как ученый- агроном и мемуарист. Член Вольного экономического общества с 1766 года, опубликовал в его «Трудах» несколько сотен статей по агрономии и экономике сельского хозяйства. В 1780-е годы издавал журнал «Сельский житель», а в 1780-е редактировал журнал «Экономический магазин». Его имение Дворяниново находилось в Тульской, а не в Рязанской губернии, так что сведения мемуаристки неточны. Знакомство с П.С. Хвостининым могло состояться в первой половине 1762 года в Петербурге, поскольку А.Т. Болотов именно в это время служил в столице адъютантом генерал-полицмейстера Н.А. Корфа. А последующему сближению могло способствовать также и то, что А.Т. Болотов вышел в отставку практически одновременно с П.С. Хвостининым — 14 июня 1762 года. —