Наверное, когда-то один дворянин из гасконского городка Кондом пересек Ла-Манш и стал слугой короля Англии, Шотландии и Ирландии. Городок Кондом и ныне процветает в провинции Гер (французский департамент Средние Пиренеи), заманивая туристов не только старинным собором и фирменным крепким напитком «Арманьяк», но и дорожным указателем на въезде, который уже не раз исчезал в качестве сувенира.
«Сандуновские бани, как и переулок, были названы в начале прошлого века в честь знаменитой актрисы-певицы Сандуновой. Так их зовут теперь, так их звали и в пушкинские времена», – сообщает В. А. Гиляровский в книге «Москва и москвичи». Когда-то один знакомый уверял меня в том, что знаменитые московские бани были основаны грузином по происхождению, купцом Сандуновым, настоящая (не переделанная на русский лад) фамилия которого была Зундукелия. А Гиляровскому призывал не слишком верить. Правда, как всегда, оказалась посередине.
Русского актера Силу Николаевича Сандунова (1756–1820) в детстве звали Силован Зандукели. В юности он начал службу в Мануфактур-коллегии. Но попав однажды в театр, понял, что это – его дорога. В 1776 году его приняли в труппу театра Медокса. Этот театр (его еще называли Петровским театром, потому что стоял он на улице Петровка) был тогда главным театром города. После нашествия Наполеона и пожара Москвы на его месте построили Большой театр. Став актером, Зандукели и превратился в Сандунова.
У Силы Николаевича были роли комические. В 1783 году он «пошел на повышение»: его перевели в Санкт-Петербург, в придворный театр. В 1794 году произошел, наверное, самый важный поворот в его судьбе, закончившийся женитьбой и возвращением из Петербурга в Москву.
В 1794 году Сила Николаевич всерьез задумался о женитьбе. И возраст был солидный, и сердечная привязанность имелась: оперная певица Елизавета Семеновна Семенова (1772–1826). Впрочем, к тому моменту была она уже не Семенова, а Уранова. Новую фамилию и перстень даровала актрисе императрица Екатерина II. Она же спасла свою «крестницу» от приставаний канцлера А. А. Безбородко, способствовала свадьбе ее с Сандуновым, одарила молодых деньгами и отправила от греха подальше обратно в Москву. Кстати, канцлеру Безбородко пришлось подарить Лизе бриллиантовый гарнитур – в возмещение морального ущерба.
Вернувшись в Москву, Сандунов не проиграл. Он стал любимым московским комиком. На деньги, полученные от императрицы в качестве свадебного подарка, был куплен большой участок земли на берегу реки Неглинки. Сперва актер хотел построить там дом, усадьбу в московском стиле. Но – как говорят, не без совета жены – решил вложить деньги в выгодное предприятие, и на Неглинке были построены публичные Сандуновские бани.
Эти бани ни в какое сравнение не шли с тогдашними московскими избушками для помывки, которым был утыкан берег той же Неглинки. У Сандунова воду из реки не надо было таскать – по проведенному водопроводу она сама поступала в краны. Залы были просторные, с диванами, коврами и зеркалами. Благородные посетители получали серебряные шайки. Еще одно новшество было введено: мужчины и женщины теперь мылись отдельно. Таким образом, мытье из разряда семейного ненавязчиво переводилось в разряд клубный. В самом деле, Сандуны довольно скоро стали своеобразным клубом, где встречались богатые и знатные москвичи. Доходы от бань восполнили дыру в бюджете, возникшую, когда Сила Сандунов в 1810 году оставил сцену.
Семейный бизнес процветал, сама же семья Сандуновых развалилась. Причиной тому была супружеская неверность Силы Николаевича. При разделе имущества бани, поскольку они были построены на средства жены, отошли к Елизавете Урановой, хотя и продолжали называться Сандуновскими.
После смерти Урановой в 1826 году у бань поменялось несколько хозяев. В конце XIX века обветшавшее здание снесли и на том же месте построили новые бани. С прежним названием. Даже не бани – термы. Это античное слово как нельзя лучше подходило к открытому в 1896 году новому зданию Сандуновских бань. Роскошные залы, отделанные мрамором и гранитом, новейшие инженерные решения: вентиляция, электричество, водопровод с фильтрованной водой. Посещать Сандуны стало престижно. В дорогих кабинетах побывало немало знаменитостей.
После Октябрьской революции прославленные бани стали обычным банно-помывочным комбинатом. При реконструкции в 1944 году подлатали помещение и вернули подобие блеска царских времен. Сюда опять стали стекаться важные персоны и знаменитости (на этот раз советские), а вслед за ними – инженеры и служащие. Поход с друзьями в баню превратился в весьма распространенную и поощряемую форму досуга. О московских Сандунах узнали по всему Советскому Союзу.
Те, кто слышал песни В. Высоцкого (а кто с ними не знаком?), знают, что есть в Москве местечко со странным названием Канатчикова дача, а там размещается сумасшедший дом.
«Безумная больница» – это московская психиатрическая клиническая больница № 1. А как Канатчикова дача она известна потому, что построена на земле, принадлежавшей когда-то московскому купцу Канатчикову. Там же, неподалеку, находится станция Московской окружной железной дороги – Канатчиково. В советское время Канатчикова дача имела еще одно название: больница Кащенко. У Высоцкого в другой песне про «безумную больницу» упоминается эта фамилия:
Петр Петрович Кащенко (1859–1920) был известным русским психиатром. Принадлежал он к тому поколению российской молодежи, которому сильно испортило жизнь чтение и почитание Чернышевского. К тому же поколению принадлежал и знаменитый селекционер Лев Симиренко, которого за революционные настроения сослали в Сибирь. А Кащенко с третьего курса медицинского факультета Московского университета угодил на два года в тюрьму; потом его выслали в родные края, в Ставрополь. (Петр Петрович родился в Ейске). В 1885 году Кащенко получил диплом врача, доучившись на медицинском факультете университета в Казани. Психиатром он был отличным. В 1889 году молодой врач организовал земскую психиатрическую больницу в Нижегородской губернии. За 15 лет его руководства больница стала одной из лучших в России. Больных здесь не мучили и почти не ограничивали их свободу. Одним из первых Кащенко начал применять в своей больнице трудотерапию (это весьма соответствовало его народническим идеалам).
С 1904 по 1907 год П. П. Кащенко был главным врачом на той самой Канатчиковой даче. Тогда эта больница называлась Алексеевской и была самой большой по тому времени психиатрической лечебницей в России. А в 1907 году он основал психиатрическую больницу под Петербургом и заведовал ею до 1917 года. Благодаря его руководству Петербургская больница, как и Московская, стала образцовым медицинским учреждением. Так что имя Петра Петровича тоже было достойно увековечивания. Но только не «экспроприаторским» же способом! А именно так и поступили власти Москвы, переименовав в 1922 году Алексеевскую больницу в больницу имени П. П. Кащенко. Сам Петр Петрович, будь он жив, наверняка протестовал бы против такого переименования.
Бывший московский городской голова Николай Александрович Алексеев (1852–1893) вряд ли имел шансы попасть в пролетарские святцы. Он принадлежал к семейству купцов первой гильдии Алексеевых, одному из богатейших семейств в Москве. Улицы возле Рогожской заставы, где жили Алексеевы, так и назывались – Алексеевские. Здесь же находилось главное семейное предприятие, золотоканительная фабрика, основанная в 1785 году. Алексеевым же принадлежали суконная мануфактура, камвольная фабрика в Подмосковье и химический завод в Харькове. Двоюродным братом Николая Александровича был выдающийся актер К. С. Алексеев, более известный нам по сценическому псевдониму Станиславский.
С 1885 по 1893 год Н. А. Алексеев занимал пост московского городского головы. Это было время бурного роста города; при молодом, энергичном Николае Александровиче Москва из большой деревни превратилась в современный европейский город: были построены городской водопровод и канализация, разбиты скверы и бульвары, возведены два замечательных здания – Исторический музей и Городская дума, преобразился разбитый у кремлевской стены Александровский сад.