Вслед за опубликованием манифеста и германские социал-демократы, и британские лейбористы крайне неудачно выступили на выборах в Европарламент. Тогда как французские социалисты в целом сохранили свои позиции, причем их 22 процента голосов выглядели даже как победа над их главным политическим противником — неоголлистской партией ОПР, получившей менее 13 процентов голосов. Более того, неудачный эксперимент С «Манифестом» заставил Т. Блэра отказаться от попыток размежеваться с Соц-интерном и создавать какой-то новый интернационал «третьего пути» с участием Демократической партии США.
Т. Блэр и в своем выступлении на XXI съезде Социнтерна утверждал, что социал-демократия не должна бояться брать на вооружение элементы либерализма, если они ведут к прогрессу и общественному благу.
Анализ содержания ключевых положений итоговых документов съезда показывал, что на съезде возобладала, условно говоря, линия французского премьера и лидера французских социалистов Лионеля Жоспена, весьма критически относившегося к последствиям глобализации мировой экономики и стихии свободного рынка.
Французов особенно активно поддержали португальский премьер Антониу Гуттериш и возглавлявший комиссию по подготовке «Парижской декларации» бывший испанский премьер Фелипе Гонсалес. Комиссия по выработке «Парижской декларации» несколько раз почти слово в слово воспроизвела основные тезисы выступления Л. Жоспена на съезде, подчеркнув «критическое отношение социал-демократии к капитализму» и «необходимость государственного регулирования рынка».
«Быть социалистом, — подчеркнул французский премьер, — значит отвергать стихию рынка. Рынок — всего лишь инструмент. Он ничего не производит и не создает. Мы отвергаем подчинение общества рынку, считая, что его нужно регулировать, ставить на службу общества. И если мы предоставим развитие мира на откуп слепым механизмам капитализма, холодным силам частных интересов, то получим холодный, жестокий мир». А после одной из ключевых фраз в его докладе: «Только демократический социализм способен оспорить, обуздать и реформировать капитализм. Социалисты всего мира должны быть верны этим задачам», — весь зал разразился бурными аплодисментами.
Такой реакции не дождались ни Т. Блэр, ни Г. Шредер, выступления которых носили в целом примиренческий характер. В то же время и они подчеркивали необходимость регулирования рынка. Говоря об основных принципах социал-демократической общности, Т, Блэр заявил, что это «финансовая дисциплина и твердое руководство с целью сохранения стабильности экономики», «массивные капиталовложения, в образование», «готовность и практическое осуществление процессов обновления», исходя, прежде всего, из возникновения общества информатизации, «реформа пенсионной системы», «обновление общественных секторов экономики», «международное сотрудничество в борьбе против преступности и наркомании». Если при этом Т. Блэр избегал употреблять подразумеваемый под всем этим термин «государство», то Г. Шредер пошел гораздо дальше и прямо обозначил важную роль государства в «поддержании финансовой стабильности как первейшей задачи социал-демократических партий, стоящих у власти». «Только дееспособное государство, — продолжал он, — может бороться против безработицы, только дееспособное государство может модернизировать экономику, только дееспособное государство может гарантировать. будущее системы социального обеспечения, только дееспособное государство может успешно выполнять задачи в области внешней политики».
В «Парижской декларации» обозначено явно негативное отношение социал-демократов к последствиям глобализации, подчеркивалась пагубность присущих им финансовых кризисов, растущего неравенства между социальными слоями, мужчинами и женщинами, угрозы самобытности национальных культур. Причем ответственность за негативные последствия глобализации приписывалась «деструктивному неолиберальному догматизму». В документе содержался заслуживавший внимания вывод, что «ликвидация коммунистической модели усилила наступление неоконсерватизма, неолиберализма, что привело к вызывающему, фундаменталистскому упрощению проблем и оценок, к подмене понятия рыночной экономики понятием рыночного общества, к провозглашению единообразности мышления и завершения хода истории». Подчеркивалось «критическое отношение к современному капитализму» и «необходимость государственного регулирования рынка».