Одним словом, на экране царит некий условный мир, придуманный, сочиненный авторами по прихоти пылкой фантазии. И первоначально даже трудно решить, к какому жанру отнести это представление. Есть в нем и элементы простодушного народного лубка, обогащенного возможностями экрана, и фильма-концерта, а котором популярный ансамбль замаскировался под актеров. А может, это бенефис актеров, притворяющихся то певцами, то скоморохами, то коверными? Или мюзикл с вкраплениями сатирической комедии? Или комедия с элементами мюзикла? Или просто сказка, рассказанная современным языком современным детям? Пожалуй, и то, и другое, и третье, но более всего — последнее. Ибо отдав в прологе щедрую дань бурлеску и всяческим экранным чрезмерностям, договорившись об условиях игры (все, мол, дальше будет понарошку), фильм постепенно входит в лоно старой доброй сказки, где властвуют свои законы, освященные вековой традицией. Здесь добро всегда торжествует, а зло будет принародно посрамлено. Здесь на долю главных героев выпадут несметные испытания, но дело кончится свадьбой. Здесь бедный окажется умным и честным, а богатый — тупым и злобным.
В соответствии с этой традицией и течет действие фильма, скорректированное, правда, ироничным авторским прищуром. И традиционные характеристики благодаря этому приобретают некие гипертрофированные черты. Если уж на экране царь, то это апофеоз нерасторопности и ограниченности. Принцесса пуста и взбалмошна, не по годам капризна и не по средствам привередлива. Ей бы только менять наряды, да маячить день-деньской «на сквозняке зеркал». Генерал, возглавляющий государево войско, само собой, труслив, угодлив и хамоват. Купец, удруживший царю Горе, толст, и глуп, как пивной бочонок. И, наконец, само Горе — маленькое, серенькое, плюгавенькое. Вот это мизерное и такое коварное существо и послужит, что ли, катализатором, ускоряющим процесс выявления каждого героя в своей сокровенной сути. И окажется, что «мыкать горе», то есть преодолевать жизненные ухабы, сносить удары судьбы,— дело не простое и не каждый с ним совладает. Это под силу только нашим симпатичным героям — солдату Ивану (да-да, тому самому солдату, что один сразится с войском неприятеля, что сварит щи из топора) да красавице Насте, ясноглазой «Золушке», упорно и светло дожидающейся своего счастья. Через эти образы фильм, звучащий до этого на полунасмешливой ноте, выходит на достаточно серьезный разговор, до поры до времени замаскированный сказочными покровами. Умеешь ли ты бороться с трудностями, даже если они кажутся непреодолимыми? Хватает ли у тебя упорства нести по жизни свою ношу честно и достойно, не перекладывать ее на плечи других, тех, что послабее? Всегда ли ты нацелен на некую манящую жизненную высоту или позволяешь душе лениться, разбрасываться на соблазнительные, но неооязательные, временные делишки? Можно ли на тебя положиться не только в критическую минуту, но и в каждодневном течении жизни? Вот круг вопросов, которые поднимал фильм, адресованный, в первую очередь, детской душе.
Нельзя сказать, чтобы вопросы эти поражали особой новизной. Они существуют ровно столько, сколько живет сама сказка. Другое дело, что каждый художник может прочитать их по-новому. Турову такое обновление удалось не до конца, и в результате фильм оказался как бы на перепутье. Нет в нем ни наивной, доверчивой правдоподобности лент наших старых сказочников А. Роу и А. Птушко, столь ценимой детьми, ни скрытой философичности картин, скажем, Ролана Быкова, маняще притягательной для зрителей постарше (не случайно кто-то заметил, что фильмы Быкова похожи на праздничный слоеный пирог: вот этот слой для детей, этот для пап и мам, этот — для бабушек и дедушек). Да и на «Беларусьфильме» к тому времени уже была снята картина «Город мастеров», в которой извечные сказочные мотивы прозвучали откровением; в ней яркая как конфетный фантик, форма, суперсовременный киноязык отвечали современной манере мышления, проблемам, подсказанным сегодняшней действительностью. Эту традицию позже подхватит Леонид Нечаев, ныне один из самых интересных режиссеров в детском кино, сумевший так «перелицевать» старые истории о Буратино, Красной Шапочке, Лунном мальчике, что они выглядят на экране словно «с иголочки», обнаруживая под вполне современным «покроем» современный «материал».