«Зеленый край», «Зеленая земля», таким образом, становятся не конкретным географическим указанием, а обозначением страны по ту сторону человеческого сознания, в каком-то ином измерении, которое может открыться лишь в результате волшебного превращения, путь же к нему способны проложить или трансмутации, или медиумическое, сомнамбулическое сознание[902].
В ряду образов, причастных символике зеленого цвета и тем самым переводящих повествование из плана обыденности в «страну по ту сторону человеческого сознания», следует рассматривать топоним «Гринок». Рассмотрение этого топонима становится возможным постольку, поскольку открывает новый «отрывок из прочитанных романов», необходимый для интерпретации стихотворного цикла Кузмина.
Гринок упомянут в цикле три раза.
1. В «Пятом ударе» из Гринока приходят письма возлюбленного, исполненные нежности к женщине — сопернице лирического героя, и топоним символизирует разлуку/смерть, «зеленую страну», где «мирные пейзажи» становятся «ареной катастроф».
2. Аналогично — в «Восьмом ударе», когда возлюбленный опять удаляется в Гринок и оттуда снова делится тем, что «счастлив, прямо, просто — счастлив», счастлив с Эллинор.
3. Напротив того, в «Девятом ударе» Гринок фигурирует в другом контексте: «трезвый день» противопоставлен «химерам»; лирический герой отрекается от любви; «зеленая страна» (страна разлуки/смерти), где «мирные пейзажи» становятся «ареной катастроф», трактуется как сон и «бредни»; соответственно, Гринок немедленно вырождается в обыкновенный «шотландский городок».
В комментариях к циклу Гринок справедливо поясняется как «город в Шотландии»[903]. Однако подобный комментарий, фиксируя «конкретное географическое указание», соответствует только вырожденной форме символа, представленной в «Девятом ударе». А потому необходимы дополнения, в которых интерпретировался бы тот «высший смысл» топонима, что актуализирован в «Пятом ударе» и «Восьмом ударе». И здесь продуктивным оказывается сопоставление цикла Кузмина со сказочной повестью французского писателя Шарля Нодье «Фея Хлебных Крошек» (1832)[904].
Главный герой повести — Мишель-плотник. И имя, и приверженность к нормандскому монастырю Архангела Михаила уже значимы для Кузмина, с его культом патрона — Архангела-Воителя[905].
Если представить «краткое изложение сюжета»[906], то Мишель — добронравный юноша, который живет в Нормандии, в Гранвиле. Здесь завязывается сюжет его фантастических отношений с удивительной карлицей-нищенкой, обитающей на паперти местного храма и прозванной «Фея Хлебных Крошек», потому что она «собирала остатки завтраков» у школьников[907]. Школьники, в том числе и Мишель, любили ее за приветливость, а также за то, что она обладала загадочным знанием всех языков и охотно помогала готовить уроки. В некий момент странная нищенка открывает Мишелю, что мечтает отправиться в плавание на Восток и для этого она должна попасть в Гринок (Greenock), который находится «в шести или семи лье к западу от Глазго, в графстве Ренфру»:
Не знай я тебя, как сожалела бы я о том, что покинула Гринок, откуда корабли отправляются в плавание ежедневно и где мне, уж во всяком случае, не приходилось бы спать на холодных камнях паперти, открытой всем ветрам, — ведь в Гриноке у меня был и, коли есть на то Господня воля, остался и поныне прелестный маленький домик, прилепившийся к стене арсенала[908].
Добронравный Мишель отдает «Фее» сбережения. В повести происходят всякого рода неожиданные повороты и события, когда Мишель снова и снова встречает «Фею» без средств, в беде, далеко от Гринока, но — несмотря на нужду — опять и опять жертвует последние деньги, дабы она наконец добралась до города мечты. Более того, Мишель дает клятву: когда достигнет подходящего возраста — жениться на карлице, а она станет ему «женой почтительной и послушной»[909]. А пока странствия привели Мишеля в неизвестный город, где юношу, однако, чудесным образом знают. Встреченная красавица, которую он спросил «о названии близлежащего города», именует Мишеля «красавчик плотник» и недоумевает, как он мог забыть — может, дело в вине или эле? — ее,
малышку Фолли Герлфри.
— Я спрашивал вас о другом, Фолли, — отвечал я, посмеявшись над этим недоразумением, — сам не знаю как, но я забыл название города, куда мы с вами теперь входим, хотя я не пил сегодня <…> вообще ничего, кроме грязной и соленой воды, которая, должно быть, отшибла мне память…
— Вы забыли название Гринока! — воскликнула Фолли, уставившись на меня круглыми черными глазами[910].
Хотя Мишель таким образом достиг Гринока, выяснилось, что здесь никто не видел домика нищенки и даже не слышал о ней. Пребывание юноши-плотника в удивительном городе оборачивается катастрофой: его клеветнически обвиняют в убийстве, осуждают, возводят на эшафот. Но является «Фея», истина открывается, приговор снят. Мишель переселяется с избранницей в ее домик, который неведом, поскольку мал и волшебен. Герои вступают в брак, они счастливы и богаты, а «Фея», днем оставаясь забавной карлицей, ночами посещает мужа как прекрасная Билкис — Царица Савская. Это, впрочем, еще не финал волшебной сказки. По поручению любимой Мишель должен найти мандрагору, которая поет. Он оставляет Гринок.
Повесть ведется от лица Мишеля, а слушает ее условный «автор», который в начале повести встречает Мишеля (в день святого Михаила) в Глазго — в образцовом доме для умалишенных. В доме для умалишенных повесть фактически и завершается: автор узнает, что Мишель исчез — то ли бежал, то ли улетел с обретенной поющей мандрагорой. Автор посылает слугу в Гринок, где тот находит многих персонажей повести, но Мишеля (которого все помнят и жалеют) в Гриноке не видели, о «Фее Хлебных Крошек» не слыхали, «а что до ее домика возле арсенала, его, должно быть, разрушили господа военные инженеры»[911].
903
904
См.: комментированное издание на языке оригинала:
905
См. комментарии к стихотворению «Сумерки»: «Архангел Михаил (святой Кузмина) считался покровителем рыбаков; согласно легенде, архангел в нач. VIII в. явился бретонскому епископу и велел построить церковь (Mont Saint Michele) для защиты от морских опасностей» (
906
Ср.: