— Азов-то далече, государь, нам он ни к чему, одначе ежели просят, то можно. Токмо забот бы не было, — рассудил боярин, — пущай пользуют.
— Отпиши о том атаманам, — отпуская дьяка, распорядился царь.
Три года казаки сторожили крепость, выходили на челнах в море, промышляли рыбу, отгоняли крымских татар. Но султан за морем и не помышлял оставлять Азов в руках «неверных». Сначала послал к царю своего посла, хотел вернуть крепость. Казаки перехватили турецкого гонца, лишили жизни самого посланца султана и всю его свиту.
Ранней весной 1641 года в бухте Золотой Рог, на турецкой эскадре, флагман, капудан-паша, собрал капитанов. Держал перед ними речь:
— Моря Черное и Азовское испокон веков были вотчиной высокочтимого султана нашего. Неверные, звери лютые, казаки донские да волжские, третий год, как отняли разбоем у высокочтимого султана Ибрагима Азов-город. Напали на нас гяуры подобно волкам голодным.
Капудан-паша вошел в раж. Глаза его сверкали. Раздув ноздри, он тяжело дышал, изрыгая проклятия, обращенные к невидимым врагам. Потом он вдруг замолчал и преобразился. Положив руку на эфес болтавшейся сбоку сабли, капудан-паша успокоился, голос его чеканил угрозы.
— Солнце теперь согревает войну неверным. Скоро наш могучий флот двинется с войсками к славному и красному Азов-городу. Мы покараем этих шакалов и вернем исконные моря и земли нашему царству. Да покарает Аллах гяуров!
По своей необразованности капудан-паша не ведал, что всего два-три столетия тому назад на берегах морей Азовского и Русского, как тогда называлось Черное море, властвовали русичи. Так же как и в Крыму, на берегах Корсуни у Херсонеса. Да и на берегах бухты Золотой Рог стоял славный город Константинополь, который русичи окрестили Царьградом. А царствовали в нем византийские императоры-христиане, пока несметные полчища янычар, подобно саранче, не задушили его черной тучей…
Отпраздновав Рамадан, в первую неделю июня 1641 года из Босфора показалась армада турецких кораблей. На их борту, согласно «Повести об азовском осадном сидении донских казаков», турецкий султан направил для взятия Азова «…четырех пашей своих с двумя полковниками, Капитоном да Мустафой, да из ближайших советников своих при дворе слугу своего Ибрагима-евнуха над теми пашами вместо него, царя, надсматривать за делами их и действиями, как они, паши его и полковники, станут действовать под Азовом-городом. А с теми пашами-полковниками прислал он обильную рать басурманскую, им собранную, совокупив против нас из подданных своих от 12 земель воинских людей из своих постоянных войск. По переписи боевых людей — 200 тысяч, кроме поморян и кафинцев, черных мужиков, которые по сю сторону моря собраны повсюду из Ногайской и Крымской Орды на наше погребение. Чтоб им живыми нас погрести, чтоб засыпать им нас горою высокую, как погребают они людей персидских. И чтобы им всем через ту погибель нашу получить славу вечную, и нам от того была бы укоризна вечная. А тех мужиков черных горских пришлых собраны против нас многия тысячи, и нет им ни числа ни счета. Да к ним же пришел после крымский царь, да брат его народым царевич Крым-Гирей со всею своей ордою крымской да ногайскою. Крымских и ногайских князей и мурз, и татар, кроме охочих людей было по переписи 40 тысяч. Да еще с тем царем пришло горских князей и черкесов из Кабарды 10 тысяч. Да были еще у тех пашей наемные люди, два немецких полковника, а с ними 6000 солдат. И еще были с теми же пашами для всяческого против нас измышления многие немецкие люди, ведающие взятие городов и всякие воинские хитрости по подкопам и приступам и снаряжению ядер, огнем начиняемых, — из многих государств, из греческих земель, из Венеции великой, шведские и французские петардщики. Тяжелых орудий было с пашами под Азовом 120 пушек. Ядра у них были великие — в пуд и полтора, и в два пуда. Да из малых орудий было у них всего 674 пушек и тюфяка с картечью, кроме пушек огнеметных, а этих было 32. А все орудия у них были прикованы от страха цепями, как бы мы, вылазку совершив, их не взяли… А всего были с пашами люди из разных земель… — 256 тысяч человек.
И вот эта несметная сила подошла в 24 день июня месяца к Азову, окружила крепость плотным кольцом со стороны суши, а с моря ощетинились сотнями орудий десятки турецких кораблей. Загремели в вражеском стане громадные медные барабаны, набаты, затрубили трубы. «И подошли они совсем близко к городу. И, сойдясь, стали они кругом города по восемь рядов от Дона до самого моря, взявшись за руки. Фитили при всех мушкетах у янычар блестят, что свечи горят».
Однако лихих донцов не смутили несметные вражеские-полчища. Всего-то крепость обороняли 7590 отборных казаков, но порешили они биться до последнего, не посрамить «казачьего прозвища».
Не скрывая своего превосходства, расположившись в шатрах вокруг крепости, турки для начала устроили в своем лагере устрашающий шабаш. «Началась тогда у них в полках игра долгая, в трубы многия, великия, поднялся вой великий, диковинный, звуки страшные, басурманские. После того началась в полках их стрельба из мушкетов и пушек великая. Как есть страшная гроза небесная — и молнии, и гром страшный, будто с небес от Господа. От стрельбы той огненной до небес поднялся огонь и дым. Все укрепления наши в городе потряслись от той огненной стрельбы, и солнце в тот день померкло и в кровь окрасилось. Как есть наступила тьма кромешная! Страшно, страшно нам стало от них в ту пору, — описывал очевидец светопреставление в стане неприятеля, — с трепетом, с удивлением несказанным смотрели мы на тот их стройный подступ басурманский. Непостижимо было уму человеческому в нашем возрасте и слышать о столь великом и страшном собрании войска, а не то чтобы видеть своими глазами!»
Под вечер постепенно затихло войско пришельцев, и под стенами крепости появился янычарский полковник с толмачом. Знали-таки недруги стойкость донских казаков, не хотелось им рисковать своими людьми, авось согласятся донцы отдать крепость без. боя. Полковник янычарский начал речь с похвалы в адрес казаков.
— О люди Божий, слуги царя небесного… как орлы парящие, без страха вы по воздуху летаете, как львы свирепые, по пустыням блуждая, рыкаете!
Длинную речь держал посланец султана, уговаривая казаков покинуть Азов без боя, обещая за это много денег, платье с золотым шитьем, золото с клеимом самого султана и другие несчетные богатства.
Достойно отвечали янычару донские казаки, долго перечисляли всю подноготную историю Войска Донского, перипетии взятия Азова у турок. «…Не воровскою хитростью — взяли приступом, храбростью своей и разумом… А мы взяли Азов-город по своей казачьей воле, а не по государеву велению… Не почитают нас там на Руси и за пса смердящего. Бежали мы из того государства Московского, от рабства вечного, от холопства полного, от бояр и дворян государевых, да и поселились здесь в пустынях дальних, живем, взирая на Бога, а запасов хлебных к нам из Руси никогда не бывало… Кормит нас, молодцов, царь небесный в степи своею милостью, зверем диким да морскою рыбою… Так питаемся подле моря Синего. А серебро и золото у вас за морем находим».
Свой ответ казаки закончили полной уверенностью в своей победе. «Потерять вам под Азовом своих турецких голов многие тысячи, а не взять вам его из рук наших казачьих до веку!» Но, чувствуя безысходность своего положения в грядущем, завершали пророчески: «Разве уж, отняв у нас, холопей своих, государь наш царь и великий князь Михайло Феодорович, всея Руси самодержец, вас, собак, им пожалует. Тогда уж по-прежнему ваш будет. На то его воля государева!»
Первыми на приступ крепости двинулись немецкие полки, 6000 солдат. За ними вплотную шли 150 тысяч янычар. Они стали рубить топорами башни и укрепления, приставлять лестницы, карабкаться на стены. Казаки метким огнем орудий и ружейными залпами успешно отбили первый приступ, но штурм продолжался до темноты. В первый день под стенами Азова полегло 23 тысячи янычар и почти все немецкие полки. Едва рассвело, турки прислали толмача, просили выдать тела погибших янычар, обещая за каждую голову по золотому червонцу.