Рис. 9. Горы Богдоула близ кумирни Чойро в Восточной Монголии
В южной части Гоби, на обрыве одного из упомянутых плоскогорий, сложенных из самых молодых отложений, я нашел осколки костей какогото животного. Это было очень интересное открытие, так как впервые в этих отложениях попались остатки, позволявшие определить точнее их возраст. К сожалению, пока я раскапывал, мой караван успел уйти далеко, так что невозможно было вернуть его и сделать дневку для более глубоких раскопок. Потом оказалось, что эти остатки были осколками коренного зуба носорога третичного возраста и доказали, что молодые отложения Гоби представляют не морские осадки, как думали раньше, а континентальные, т. е. что Гоби уже в то время являлась сушей, а не дном моря.
Последние три дня этого пути местность представляла степи с хорошей травой и разбросанные среди них плоские горы. Здесь уже появилось оседлое население, именно китайцы, проникавшие в Монгольские степи в качестве колонизаторов. Виднелись поселки из глинобитных домиков обычного китайского типа, и степь была распахана. Последний ночлег пришлось провести в китайском поселке, так как животным негде было пастись; им купили соломы и зерна. Распашка доказала, что почва здесь уже другая, чем в Гоби; она представляла лёсс, т. е. желтозем — ту же плодородную почву, как и в соседнем, северном Китае.
На следующее утро мы вскоре подъехали к окраине монгольского плато, к обрыву, который отделяет его от Собственного Китая. Это было самое живописное место на всем пути. Мы еще стояли на равнине, представлявшей побуревшую степь, над которой коегде вдали поднимались плоские пригорки, а впереди эта равнина было словно оборвана по неровной линии, с мысообразными выступами и глубокими вырезами, и склон ее круто уходил вниз, где, насколько хватал взор, в дымке дали и легкого тумана, виднелись горные цепи с скалистыми гребнями, зубчатыми вершинами, крутыми склонами, изборожденными логами, ущельями. Все эти гребни и вершины оказывались или на одной с нами высоте или под нами, ниже уровня плато, так что мы смотрели вдаль через них. Между ними, глубоко внизу желтели долины с группами домиков, с разноцветными полосами и квадратами пашен, с зелеными рощами, с извилистыми лентами речек. Солнце, пробиваясь на востоке через тучи, по временам ярко освещало пятнами весь этот разнообразный ландшафт, позволяя различать отдельные дома, рощи, скалы, блестевшие извилины рек, желтые дороги и обрывы. Контраст между ровной степью Монголии и этой глубоко расчлененной горной страной северного Китая был поразителен и приковывал к себе внимание.
Вблизи обрыва по степи тянулась Великая стена, когдато ограждавшая страну трудолюбивых земледельцев от набегов воинственных кочевников. Но она уже давно, с тех пор как Монголия была покорена Китаем, а ламаизм убил предприимчивость монголов, потеряла свое назначение и разрушалась; теперь она представляла низкий каменный вал с многочисленными брешами и отдельными, лучше сохранившимися четырехугольными башнями, расположенными на пригорках для лучшего обозрения местности и неприятеля. Как оказалось потом, это была наружная ветвь Великой стены, менее высокая и прочная, чем другая, внутренняя, которую мы видели позже, но стратегически проложенная очень целесообразно по границе степи, откуда можно было видеть издалека приближение конных орд кочевников, чтобы принять своевременно меры защиты.
Для крутого спуска вниз по каменистой дороге монголы заменили верблюдов, запряженных в мой коробок, парой лошадей, нанятых в китайском поселке. Возчиккитаец примостился на оглобле, но часто соскакивал на крутых поворотах и вел коренника под узцы. Я ехал верхом, так как коробок немилосердно трясло и кидало из стороны в сторону. Спуск шел извилинами по склону; дорога была скверная, с рытвинами, усыпанная глыбами черного базальта, местами кособокая; можно было удивляться, что эта главная дорога из Китая в Монголию находится в таком первобытном состоянии. Впрочем позже, познакомившись с другими дорогами в Китае, я перестал удивляться — о ремонте дорог, в старину несравненно лучших, не заботился в те годы никто.
Вблизи дороги начали попадаться отдельные фанзы (домики) китайцев, небольшие поля, одна китайская пагода — маленький храм в рощице. Для замледелия места, было еще мало, по сторонам поднимались косогоры, усыпанные валунами, обрывы, в которых виднелись красные, желтые, зеленые и белые слои песчаников, глин и галечников, толщи которых слагали край монгольского плато. Слева, за ущельем, над высокой стеной из этих пород чернел обрыв толстого покрова базальтовой лавы, которая когдато излилась здесь на краю плато.
Наконец крутой спуск кончился, и дорога пошла по дну довольно широкой долины, представлявшему сухое русло временного потока; во время дождей проезд здесь должен прерываться.
Теперь, поздней осенью, почва из песка и гальки была сухая, но местами покрылась гололедицей, на которой скользили наши верблюды. Обрывы из пестрых песчаников и галечников уступили место склонам гор, частью покрытых желтоземом (лёссом) и сложенных из вулканических пород. На склонах этих гор виднелись отдельные китайские фанзы и группы их, участки полей и огородов, фруктовые деревья. Дорога также оживилась, встречались повозки, караваны чаев, китайские поселяне и разносчики.
В этой долине, после мороза в 30°, который был еще ночью на монгольской степи, нам показалось совершенно тепло, хотя термометр, судя по замерзшей речке, не поднимался выше нуля.
Вскоре мы въехали в предместье Калгана на дне той же долины.
Первое пересечение Монголии было кончено. Вторично я попал в Монголию, но уже в центральную часть ее, почти через год.
Глава третья. Северный Китай. От Калгана до Пекина
Русское предместье Калгана. Вулканические горы. Городские ворота. Мой караван. Носилки. Китайский способ вьючки. Главная улица города, ее состояние и жизнь. Современная дорога и императорский тракт. Китайская гостиница. Гора Цзиминшань, воспетая богдыханом. Перевал через хр. Гундушань. Великая стена. Ворота Цзюйюйгуань. Пекинская равнина.
С высоты монгольского плато у Великой стены мы спустились на 750 м к г. Калгану. Западное предместье, в котором я остановился, недоезжая города, состояло из подворий кяхтинских торговых домов, так как здесь был перегрузочный пункт. Чай прибывал сюда на телегах или вьюком на мулах из глубины Китая, и здесь формировались верблюжьи караваны для отправки их через Монголию в Кяхту. Поэтому каждый двор был достаточно обширен для разгрузки и нагрузки, а вокруг него, кроме жилого дома и служб, виднелись амбары для товаров. Все постройки были солидные, кирпичные, дома крыты черепицей, архитектура частью русская. Другие дома принадлежали китайским купцам, которые вели торговлю с Монголией и имели здесь свои склады и лавки. Предместье в сущности находилось на территории Монголии, так как сам город был расположен на главной ветви Великой стены, построенной более солидно, чем та ветвь, которую мы видели на окраине монгольского плато. Стена еще хорошо сохранилась и тянулась в обе стороны от города, поднимаясь извилинами по отрогам и склонам гор; на; всех перегибах местности над стеной возвышались башни.
Калган вместе с предместьем расположен в низовьях ущелья Янбошань, по которому мы спускались из Монголии. По обе стороны ущелья поднимаются скалистые горы из липарита, вулканической породы; они представляют остатки когдато существовавшей здесь, у подножья обрыва монгольского плато, группы больших вулканов (рис. 10).
Рис. 10. Вулканические горы возле г. Калгана
Собственно город начинается непосредственно за Великой стеной, и ее ворота являются въездом в город; эти ворота каждый вечер вскоре после захода солнца закрывались громадными, окованными железом дверями и открывались только утром. Запоздавший путник вынужден был ночевать в одной из гостиниц предместья. В Китае все старые города окружены высокой кирпичной или, в худшем случае, глинобитной стеной с зубцами и башнями; с двух или с четырех сторон в стене ворота, которые на ночь закрывались. Но так как жизнь давно уже вышла за старинные стены, и за воротами выросли большие предместья с лавками и постоялыми дворами, то это закрытие ворот на ночь не мешало проезжим, а городские жители умели попасть в позднее время и через ворота за известную мзду караульным. Калган, покитайски Чжанцзякоу, крупный торговый центр на границе Монголии и Китая, поэтому густо населен и оживлен. Вокруг города, в долинах и на склонах вулканических гор, везде были видны прилепившиеся фанзы поселян, ремесленников и рабочих, небольшие поля, огороды, садики, отдельные деревья (рис. 10). Ко многим домикам можно было добраться только пешком по тропинкам. Я познакомился с ними, так как мне предстояло переснаряжение каравана. За это время я экскурсировал по горам, дома упаковывал коллекцию, собранную на пути из Кяхты, для отправки ее на родину вместе с чаем, а по вечерам писал для Географического общества отчет о законченной части путешествия с характеристикой Восточной Монголии.