Пиарас и я были в масках и в накинутых поверх костюмов темных плащах с капюшонами. Микаэль предположил — и Гарадин согласился, — что среди большого количества присутствующей на балу знати из семи королевств костюм Пиараса почти совсем не будет выделяться. Кроме того, это был единственный костюм в гардеробе графа, который ему подходил. Я заняла позицию «поживем — увидим». Должна признать, что это единственный раз, когда мне не хотелось, чтобы я потом сказала: «А я тебе говорила…» Тем не менее в качестве особой меры предосторожности Микаэль попросил нас сесть в той секции гондолы, около кормы, где мы были наименее заметны. Никто и не возражал.
— Райни? — отважился Пиарас со своего роскошного сиденья рядом со мной.
— Да?
Я не могла видеть его лицо, да мне и не надо. Лишь услышав, как он произнес мое имя, я поняла, что он, скорее всего, выглядел испуганным — его выдавал голос. Я же извивалась в своем корсаже в тщетной попытке вдохнуть полной грудью. Если я выглядела так же стесненно, как чувствовала себя, мы были два сапога пара.
— Далеко еще?
Судя по его голосу, ему не хотелось быть ближе. Единственное место, где он желал оказаться, — это дом. Я бы тоже предпочла находиться там. Местечко под моей кроватью казалось сейчас чудесным и уютным. Пиарас никогда не был в сердце квартала гоблинов. И не собирался туда идти, даже на спор, подзадориваемый своими друзьями. И если уж на то пошло, не факт, что его друзья или другие эльфы сами туда ходили.
— Мы почти прибыли. — Я потянулась и взяла его за руку. Наши пальцы сплелись, и он не отпускал меня. Да я и не пыталась высвободиться.
— Тебе страшно? — тихо прошептал он.
— Да. — Надо быть семь раз сумасшедшим, чтобы не бояться места, куда мы направляемся, и того, кто нас там ждет. А у меня есть суперпричина бояться того, что могут устроить гоблины-психи. К тому же я имею прямое отношение к Ловцу Душ и сейчас приближаюсь к нему.
Похоже, Пиарас знал, о чем я думаю, и обнадеживающе сжал мои пальцы.
— Все будет хорошо. Мы тебя не бросим. Мы с тобой.
Мысль утешительная, если не обращать внимания на сверлящий страх, что друзьям, находясь где-нибудь рядом со мной, было настолько далеко от «все будет хорошо», насколько возможно представить.
Хранители направили гондолу за угол башни с часами, которая являлась своеобразным знаком, обозначающим границу квартала гоблинов. Я всегда считала, что у башни устрашающий вид. И обычной-то ночью, глядя на нее, мурашки по коже бегают. А сегодня она внушала одновременно страх, робость и приличную долю ужаса. Может быть, виной этому всего лишь предыдущие события, хотя вполне вероятно, что именно на такой эффект и рассчитывала семейка Мал'Салинов. Не сомневаюсь, Сарад Нукпана приложил руку к организации вечеринки именно в таких декорациях, встречающих гостей короля Сатрика, которые проделали свой путь по каналу Великого герцога, протекающему мимо ступенек посольства гоблинов.
Здания в квартале гоблинов были из клинообразного камня и мерцающего мрамора — и все были мрачные и построены настолько внушительными, насколько возможно. Во всяком случае, я именно так воспринимаю архитектуру гоблинов. Но, как известно, гоблины считают, что это уютно и по-домашнему. Изящные прутья чугунных ворот были хитро переплетены, и верхушки большинства из них, если не всех, венчались заостренными наконечниками. Уличные фонари мерцали тусклым голубым светом. Считалось, что такое освещение было комфортным для чувствительных глаз гоблинов. Возможно, но, по моему мнению, гоблины поступают так, чтобы лишить мужества визитеров. Срабатывает. Я определенно прибыла сюда не для того, чтобы ждать окончания вечера.
Вероятно, тот, кто планировал этот праздник у короля гоблинов, постарался произвести сегодня ночью максимальный эффект. По обеим сторонам канала через регулярные интервалы тянулись запертые в клетки фонари, смонтированные на высоких остроконечных металлических столбах. Фонари испускали яркое голубое сияние, легко освещая два фута в высоту. Длинные тени, тянущиеся от этих фонарей, создавали впечатление, что над каналом — и над гондолами гостей, плывущих по каналу, — парили здания угрожающих размеров. На таких же столбах развевались кроваво-черные стяги цветов дома Мал'Салинов. Между флагами сверкали щитки шириной с растопыренную пятерню. Щитки были богато украшены геральдическими символами семьи, которые Пиарас и я слишком хорошо знали, — две змеи, увенчанные короной. Украшения были инкрустированы красной эмалью, которая светилась сама по себе. В свете фонарей змеи на украшениях, казалось, сплелись вокруг мечей.