— Не жаждешь воссоединения семьи?
— Я любил свою жену, — категорично заявил Тэм. — Но никогда не испытывал таких же чувств к ее родственникам. Я останусь здесь до конца недели.
Настало время выложить карты на стол.
— Сарад Нукпана хочет заполучить кое-что, чем владел Нигель. Теперь этого «кое-чего» нет ни у Нигеля, ни у Са- рада Нукпаны. Мне нужно знать, что это и что оно умеет делать. И мне необходимо узнать это как можно скорее, чтобы не опоздать.
Тэм уловил смену моего настроения. Веселенькое, ничего не скажешь.
— Не знаю, что они ищут, — сказал он мне. — Но если это хочет сам Сарад Нукпана, тебе лучше не стоять у него на дороге.
Я поставила чашку с блюдцем на край стола.
— Те немногие, кого я о чем-либо спрашиваю, это те, кому я доверяю, кто не станет меня предавать. — Я многозначительно помолчала. — Или обманывать. — Я бросила это специально. Была уверена, что у Тэма было достаточно веское основание быть со мной не совсем откровенным. Квентин тоже был не совсем откровенным со мной, и теперь понимает, в какие неприятности из-за этого впутался. Я устала бегать вокруг да около и уже начинала злиться. То, что висело на моей шее, давало мне право вызывать некоторое чувство вины у собеседника. Если я родилась под счастливой звездой, то ношу на себе полезный фрукт.
Темные глаза Тэма маняще расширились.
— Ты мне доверяешь?
На долю секунды он выглядел искренним. Я была тронута. Почти.
Но не смогла удержаться и улыбнулась.
— Свою жизнь — да, но не всю себя целиком.
Его ответная ухмылка превзошла мою собственную. Он выглядел как мальчишка.
— У тебя есть безопасное место, чтобы спрятаться? — Он указал на ранец у моих ног. — Похоже, тебе пришлось убегать из дома.
Я состроила гримасу.
— Ты ближе к истине, чем думаешь. Мне было где спрятаться, и это хорошие места, но они недоступны. А я не хочу стычек с кринсани, если они снова появятся у дверей Тарсилии.
— Тогда я настаиваю, чтобы ты осталась здесь.
— Я думала, ты тоже останешься здесь.
Его темные глаза засияли.
— Останусь.
— Ты не сдаешься, да?
Улыбка исчезла.
— Я почти такой же настойчивый, как Сарад Нукпана.
Я встала и подняла ранец.
— Знаю. Вот почему я не хочу оставаться. Мне надо поспать, а не устраивать соревнования по постельно-прикладному искусству.
Тэм поднял правую руку.
— Обещаю быть безупречным джентльменом.
— Джентльмен… безупречный или какой угодно… не давай обещания, если не собираешься их выполнять.
Тэм плавно встал, выражение его лица было серьезным.
— Никогда и не даю. — Потом его серьезность превратилась во что-то другое, когда он наклонился ко мне и упрямый локон волос коснулся моего уха. — Как насчет ванны?
Быть обнаженной в непосредственной близости от Тэма показалось мне не лучшим… или, во всяком случае, не совсем прямым… способом лечь поспать, но я не могла отрицать, что мне отчаянно хотелось принять ванну.
— Ты вежливо намекаешь, что мне необходимо принять ванну?
Тэм шагнул ближе, его пальцы нежно прошлись по моему уху и шее.
— Я чую на тебе кровь гоблина. — Его голос охрип.
Я не пошевелилась.
— Он сам напросился.
— Не сомневаюсь, особенно если это кровь кринсани.
Я не видела причины отрицать.
— Кровь есть. — Я помолчала. — Ее владельца уже нет.
Тэм посмотрел на меня и тихо рассмеялся.
— Не сомневаюсь. Я наполню ванну.
*** Ванна Тэма была замечательным местом, где можно подумать.
Даже если Тэм не был джентльменом, по крайней мере он старался… Будучи бизнесменом, он относился ко мне как к инвестиции, поскольку никогда не вкладывал деньги, если не был уверен в том, что это принесет ему потом большие дивиденды. Я потянулась за мылом. Как замечательно, Тэма не было. Он оставил меня одну в своей шикарной комнате, чтобы я чувствовала себя как дома.
Личные комнаты Тэма были не просто спальным помещением позади офиса. Гостиная с удобным диваном и мягчайшими креслами; ковры, в которые ноги погружались до лодыжек, причем один из них с дальним прицелом был расстелен у резного мраморного камина, перед ванной. Прежде чем погрузиться в ванну, я рассматривала резные узоры. Тот же автор, та же манера. Вероятно, деревянные двери были не единственным предметом обстановки, над которым работал порочный художник — наверное, друг Тэма.