- Почему, Сонь, я попрошу, тебя в швейный цех определят, - сказала Мария, - Как раз, за две недели если не всю сумму, то хотя бы часть соберешь. Ты только не перетруждайся, пожалей себя.
Василий приходил на свидания к жене каждый день.
- Ладно, Сонь, переживем как-нибудь, - сказал он, - С моей зарплаты отдадим половину штрафа, а вторую половину со следующей.
- Вась, я же тут тоже работаю, конечно, за количеством сшитых рубашек не гонюсь, но рублей пятьдесят уж точно должно накапать к концу срока, - сказала София, - Знаешь, я вообще в таком шоке от нашей системы правосудия, у меня даже слов нет… Сидит, наверное, сейчас Пустозвончик дома и хихикает мерзко надо мной.
- Забудь, - сказал Василий, - Вычеркни этого человека из своей жизни.
Через неделю заключения, которое проходило довольно легко – в голове у Софии все было нормально, крыша не ехала, к девушке на свидание снова пришла Мария.
- Соня, пиши прошение об установлении конкретного срока ссылки. Сколько можно вот так с бессрочной ходить, уже полгода прошло, как-никак, - сказала женщина.
София написала прошение об установлении конкретного срока ссылки, но особенно ни на что не надеялась. Каково же было удивление девушки, когда через дней пять к ней снова пришла Мария.
- Сонь, все, можешь радоваться. Ссылку тебе сделали срочной, пять лет. Те полгода в зачет срока пошли, так что к сентябрю 1896 года будешь полностью свободной, - сказала женщина.
София от всей души поблагодарила Марию и сказала:
- Мария, спасибо тебе большое, вот правда, хоть какие-то плюсы в моей ситуации.
К началу февраля София освободилась из централа. Девушка забрала восемьдесят рублей, которые заработала во время заключения, взяла из дома оставшиеся сто двадцать рублей и пошла в полицейский участок.
- Вот сумма штрафа, который я выплачиваю, - сказала София, - На адвоката за все про все ушло пятьдесят рублей. Дороговатое удовольствие, однако, вышло, мадемуазельку головой о батарею стукнуть. Четыре недели, которые я бы могла отработать в университете, я даже считать не буду. И как после такого царскую власть любить?
- София Львовна, знаете, это дело не политическое было, а чисто уголовное. Даже при вашем проклятом новом обществе, которого никогда не будет, уголовников никто не будет любить, - сказал жандарм.
Вскоре девушка разговаривала с Петром Васильевичем:
- София Львовна, суд ваше прошение удовлетворил, срок ссылки ограничен пятью годами. Не портите себе будущее, отбудьте уже ссылку нормально, тихо, мирно и в Москве. Я режим вам менять не буду, все так же, визиты наших сотрудников раз в месяц, но помните, ни в одном документе не прописано, что вас не могут из Москвы отправить куда-нибудь на Север или на Восток. Да и со штрафом вам повезло, могли и сумму больше определить, и в централ на полгода отправить. Так что вам очень повезло.
- Хорошо, я с этой дамочкой постараюсь никогда больше не пересекаться, - сказала София.
Девушка вышла на улицу, села на лавочку и заплакала: у нее появилась вторая уголовная судимость.
«Какой стыд, какой позор», - думала София, - «Бедный тятенька, как хорошо, что ты этого уже никогда не узнаешь… А вот помру я, встретимся на том свете, как у буду тебе в глаза смотреть…»
С некоторым трудом успокоившись, София пошла домой. В обнимку с мужем девушка успокоилась окончательно и решила принять этот эпизод как свидетельство бардака в судебной системе и напоминание о том, что нельзя уходить из борьбы, а все только впереди.
Середина февраля.
София более-менее пришла в себя после эпизода с Аленой. Девушка была немало расстроена тем, что она снова куда-то вляпалась, получила уже вторую уголовную судимость, провела за решеткой ни за что ни про что четыре недели, потратила космическую сумму денег на штраф и на адвоката.
- Вась, может, надо было без адвоката решать вопрос и суд просить, чтобы не к штрафу присуждали, а к заключению в централе? – спросила мужа София, - Мне этих денег прямо жалко. Могли бы на что-нибудь более стоящее потратить, а то сейчас питаемся одной картошкой, ни яблоко не купить, ни сладенького…
- Яблоки все равно сейчас бесполезные, в них витаминов не осталось, - сказал Василий, - А много сладкого тоже вредно есть, ты в положении. Ничего, сейчас за февраль аванс я скоро получу, и будем жить как раньше.
- Завкафедрой снова меня ругал, говорил, чтобы я молчала обо всем, что преподаватели-уголовники – это позор для университета, что если бы ни мои знания в химии – то уже бы давно уволил. А так, мол, я единственная, кто технику безопасности соблюдает в полном объеме и от студентов того же требует. Вот скажи мне, Вася, ты почему вытяжку никогда не включаешь? Это же лаборатория, а не Неглинка, где и то вытяжка оборудована.
- А смысл включать вытяжку, если в окно все равно все улетит? - сказал Василий, - Не знаю, не считаю нужным включать, вот и все. А тебя, Сонь, завкафедрой за это и любит, что ты все делаешь строго по правилам.
- Да все потому, что если бы не техника безопасности, то что с Алешенькой бы мы все разнесли к чертовой матери, пока бомбу собирали, что с Сашенькой. Все, теперь навечно у меня эта привычка, в голове намертво засела.
- Вот и хорошо, Сонь, – ответил Василий, - Пусть хоть кто-то на кафедре все делает по правилам.
- Любит-то любит, а вот за февраль сказал, что премии не будет, обиделся из-за моего ареста. Можно подумать, я сама этого хотела. Вот видишь, снова Аленушка во всем виновата, - вздохнула София.
- Сонь, его тоже можно понять, четыре недели искать людей тебе на замены – тоже непросто, - ответил Василий, - Да что ты так переживаешь, подумаешь, на десять рублей меньше зарплата придет, не такая уж и большая сумма.
- Пятьдесят рублей на адвоката, подумаешь, ерунда, двести рублей штраф – пустяки, десять рублей – мимо пролетевшая премия – вздор. А сейчас сидим и лапу сосем. Лучше бы в централе отсидела, там хотя бы кормят бесплатно. И за четыре недели преподавания я бы явно больше заработала, чем те восемьдесят рублей из швейного цеха, за шитье рубашек в централе.
- Сонь, я же тебе говорил, пойди в банк да сними со счета рублей двадцать, с того счета, который ты открыла, получив вознаграждение за переворот в столице, этим летом, помнишь? – предложил Василий, - Там у тебя пара тысяч-то есть, с процентами уже. А что касается премии, я еще раз говорю, это в этом месяце с деньгами туговато, потому что много ушло на непредвиденные расходы, вроде штрафа и адвоката, а так моей зарплаты вполне хватает на нас двоих, да и на троих тоже будет вполне хватать.
- Со счета снимать не буду, это деньги на воспитание детей, если я не доживу, - сказала София, - Да и вообще, мне противно вспоминать, как мною воспользовались. Я же не знала, что это переворот от Саши в пользу Коли, я думала, для народа все делается. Да, понимаю, сама дура, не спросила, но осадочек какой-то есть. Ничего, переживем и без этих двадцати рублей, люди вообще, не всегда хлеба могут купить себе, а я тут разнылась из-за того, что картошка изо дня в день. Вась, ты на меня не обижайся, я беременная, вот и несу всякую ерунду.
- Соня, почему же не доживешь? – удивился Василий, - Доживешь, точно, я в этом не сомневаюсь. Да не обижаюсь я на тебя, все понимаю, что просто обидно стало, и из-за Алены в том числе.
- Мало ли что, - сказала София, - А вдруг еще куда-то пригласят и все, я соглашусь, а потом сдохну? Да, я сейчас живу с тобой и хоть вернулась к прежней жизни, жизни нормальных людей, но вдруг что-то изменится? Я вспоминаю иногда слова Ефимии Родионовны, про то, что она видит солдат и кирпичную стену и надеюсь, что это уже прошло, а не мое будущее в дальнейшем она увидела.
- Да не волнуйся ты, Соня, это все уже прошло, а дальше все будет так, как ты себе жизнь сама построишь, – сказал Василий.
- Вась, я вот думаю, надо же теперь снова как-то подработку брать, чтобы заначка в доме была, а то все потратили из-за Алены, надо новую копить, - сказала София.