Посмотрев на Василия, София сказала:
- Два года за границей, роман с одним человеком, рождение ребенка, попала под извозчика, ребенок умер, сама легко травмировалась. Заскучала по России, решила, что лучше меня здесь посадят, чем буду там на свободе жить, устроилась в Смольный пепиньеркой, готовили взрыв на царя вместе с Сашей, попали не в ту карету. Трибунал, потому что Саша одно время служил, а, честно говоря, потому что хотели уж точно обвинительный приговор, причем понятно какой, а Сашину краткую службу просто за уши притянули.
Вытерев слезы, София сказала:
- И все, на следующее утро, в полчетвертого утра поставили к стенке в Таганке.
Не сумев сдержать слезы, София упала на кровать, заревела в голос и сказала:
- И не противно тебе, такому хорошему, с не пойми сколько раз судимой женщиной жить? Судилась десять раз, из них восемь обвинительных приговоров, три из них уголовные… Захват заложницы и две драки. И все с одним и тем же человеком…
Поплакав, София сказала:
- Вася, прости меня, прости. Лежу тут, ем тебе мозг, выковыриваю его чайной ложечкой, а ты сидишь и слушаешь….
- Соня, ты что говоришь, я же уже говорил, что твое прошлое осталось в прошлом. Да, тебя жизнь помотала, но это уже осталось тоже в прошлом, не надо, не вспоминай все это, - сказал Василий.
- Вася, прости меня, идиотку, - продолжала София, - Ну что поделать, если я и тебя люблю, и Алешеньку? Ну не могу я этого скрывать. Тебя люблю как мужа, как опору и защитника, спутника жизни, а Алешеньку буду вечно помнить как свою самую яркую любовь… Для него и для Вани, хотя для Вани, наверное, в меньшей степени, особое место в моем сердце есть. Ты не подумай, для тебя есть место ничуть не меньше, но Алешеньку я так люблю… И забыть не могу… Как же я своего Алешеньку любила, не передать словами!
«Вот дура, лежу, плачу, рассказываю мужу, как я своего сожителя любила», - подумала София и чуть было не рассмеялась от абсурдности этой мысли, - «А если бы он сейчас мне начал про своих баб рассказывать, если бы они у него были, то явно бы обиделась. Странно. Хорошо хоть, что Васенька не обижается, хороший он человек».
Вдруг София почувствовала какую-то боль в пояснице.
- Васенька, плохо мне, принеси, пожалуйста, валерьянку и те капельки, что Геннадий привозил, - сказала девушка.
- Поясницу тянет? – обеспокоенно спросил Василий.
- Да, - ответила София, - Понятно, что если что – ребеночек может и выжить, но нельзя, надо все девять месяцев отходить. Вот Сонька моя, третья дочь, родилась на восьмом месяце, так про нее и говорят, что она в своем развитии на пару месяцев опаздывает. Вроде не дурочка, но и не совсем нормальная. А что хочешь, мать-идиотка дважды выкидыш провоцировала, а потом он сам чуть не произошел, а потом и вовсе чуть что – поясницу тянуло…
Выпив валерьянку и капли, девушка снова легла и сказала:
- Вась, ты не обижайся, но я ни ужин готовить не буду, ничего, надо лежать, чтобы все прошло.
- Конечно, Сонь, - сказал Василий, - Не переживай по пустякам.
К вечеру у Софии все снова пришло в норму.
- Вась, вроде прошло, - сказала София, - Да ладно, все будет хорошо. И прости меня за то, что я тебя сегодня днем своими идиотскими мыслями нагружала. А что поделать, беременная, вот в голову и ударило.
- Да не переживай, Сонь, все нормально, - сказал Василий, - Главное, что все прошло.
Середина апреля.
На восьмом месяце беременности София не работала. Девушка по-прежнему числилась в университете и выполняла дома бумажную работу – задания от заведующего кафедрой ей приносил муж, и он же уносил их обратно уже выполненными.
София немного скучала, иногда брала заказы на шитье, занималась домашними делами и с удивлением наблюдала за тем, как Мария Гуляева тоже на восьмом месяце беременности работает в институте, пусть даже на полставки.
«Я со студентами не хочу работать – уже тяжело, а она в этом дурдоме, который иногда ошибочно называют институтом благородных девиц, работает», - думала София, - «Понятно, что надо за своей Толей приглядывать, но и без нее бы с этой задачей кто-то справился».
Девушка вообще не понимала, почему Мария до сих пор работает в институте, хотя замужем и имеет неплохой доход от юридических консультаций.
«Я в институте работала пепиньеркой, когда от полиции пряталась, а ей смысл там работать? Как говорится, захотят выгнать Толю – и ее участие не поможет, а не захотят – и она тут ни при чем. Разве что прикрывать свою сеструху», - подумала София.
Мысли девушки прервал стук в дверь.
- Кто там? – спросила София.
- Полиция, проверка, - услышала девушка и открыла дверь.
В дом вошел жандарм и, как обычно, прошел к столу.
- Как обычно, подписать документы, что все хорошо, можно даже не глядя, и я свободна? – спросила София.
- Нет, в этот раз было велено как положено все осмотреть, акт составить, - сказал жандарм, - Помнится, последний раз как положено проверка была только в сентябре, больше, чем полгода прошло, можно уже и как положено все сделать.
- Куда вас проводить? – спросила София, - Что именно показать?
- А покажите мне вашу спальню, - сказал жандарм, - Помнится, я в прошлом сентябре по дому никуда не ходил, все записал с ваших слов.
- Пойдемте, - сказала София и провела жандарма в соседнюю комнату, - Смотрите, чистенько все, пыли нет, прибрано, все нормально.
- Хорошо, - сказал жандарм и вернулся за стол, - На какие средства живете?
- Муж работает в университете, я, начиная с апреля, там немного подрабатываю – уже тяжело. Иногда беру заказы на шитье. Сумму зарплаты мужа вы знаете, она не изменилась, хватит на то, чтобы жить вдвоем и мне вообще не работать.
- Понятно, - сказал жандарм, - Подписывайте документы.
София быстро пробежалась взглядом по документам, подписала их и сказала:
- Я теперь свободна?
- Подождите, София Львовна, Петр Васильевич хочет с вами лично побеседовать, поэтому поедем в участок, - сказал жандарм.
Быстро переодевшись, София поехала в участок.
- София Львовна, - сказал Петр Васильевич, - Вижу, садитесь вы без проблем, как раньше. Так что все нормально, - пошутил он, - Вот знаете, как бы народ ни ругал полицию, жандармов и жандармские методы, а с того января больше ни нарушений режима, ни каких-либо других проблем, результат налицо. Значит, угадал я тогда, в январе, как правильнее поступить.
София ничего не ответила – девушка не представляла, как можно откомментировать эту реплику.
- Мадам Юдина, - сказал Петр Васильевич, - Три месяца прошло, нарушений режима нет, я думаю, что дисциплинарное взыскание из-за нарушения режима можно снять досрочно. Расписывайтесь в том, что вы с этим ознакомлены.
София расписалась в нужном документе и сказала:
- Получается, если вдруг я куда-то решу поехать и попадусь, то в централ меня не заберут.
- А вот этого я не говорил, София Львовна, – сказал Петр Васильевич, - Вам же говорилось уже, можно и с первого раза в централ за нарушение режима попасть. Это будет вопрос решаться в индивидуальном порядке, как с вами поступить в следующий раз. Вы, главное, не забывайте, что вы ссыльная и что место ссылки всегда можно изменить на более худшее: Карелия, Сибирь, Забайкалье, Сахалин. А что, мадам, на месте не сидится?
- Почему же, - ответила София, - Мне сейчас ехать вообще некуда, я беременная, последние месяцы пошли. А потом ребенок маленький будет, тоже, куда я с ним поеду?
- Мадам Юдина, я тоже человек, тоже все понимаю, поэтому в отпуск вашего мужа, если захотите куда-то поехать на отдых, могу подписать разрешение на выезд. При условии, что вы заранее меня об этом уведомите, как положено, а не постфактум, как вы это любите делать.
- Хорошо, - согласилась София.
- Все, София Львовна, можете быть свободны, - сказал Петр Васильевич.
София вышла из полицейского участка. Девушка была счастлива, что на ней не висит никаких нарушений режима, что если что – характеристика будет исключительно положительная. Однако как только София вспоминала январские события в участке, девушке становилось плохо.