- Не плачь, Соня, все будет хорошо, - попытался успокоить жену Василий.
София сначала поплакала еще некоторое время, а потом постепенно успокоилась и начала любоваться сыном.
3 мая Софию выписали из больницы. Девушка была безумно счастлива от того, что наконец-то у нее появился шанс стать матерью и, одновременно с этим, переживала, что ее, перед самым рождением ребенка, чуть было не арестовали за участие в маевке.
«Ладно я, я бы эти пятнадцать суток отсидела, ничего страшного», - подумала София, - «А если бы я начала рожать в участке и с ребеночком бы что-нибудь случилось? Все-таки, Петр Васильевич ко мне адекватно относится, с пониманием. А то за все мои шатания вполне могли бы ссылку переписать на ту же Карелию, даже если на Петрозаводск, а не на Неноксу или Солзу, куда я должна была поехать туда после окончания Смольного, но все равно, хорошего мало. В Москве надо как-то остаться, не допускать до того, что мне место отбытия ссылки поменяют. Ладно я, я как-нибудь бы пережила и поехала туда, но вот Васенька… Я бы не пережила, если бы Васенька тоже поехал на север вслед за своей непутевой женой, надо было бы убеждать его в Москве остаться».
Вдруг София вспомнила, как она хоть и недолго, но нянчила своих детей, и это воспоминание было очень тяжелым для девушки.
«Юленьку нянчила четыре месяца… Феденьку – месяц. Соньку вообще не пришлось понянчить, ну и хоть насчет нее я не жалею. А та малютка, которая родилась за границей, Катя, тоже, примерно через месяц и погибла, когда мы с ней переходили дорогу и под извозчика попали…» - думала девушка, - «Юлечку носила к Алешеньке, любимому моему, которого уже нет в живых, показывала, пусть даже не он отец, а Ванечка, который к тому времени уже погиб… Как Алешенька радовался Юличке, не передать! Феденька мне скрашивал одиночное заключение в Петропавловке, Катька радовала меня в Швейцарии. Да, ее отец был моим мимолетным чувством и даже не догадывался о наличии дочери, но я была бы очень рада этому ребенку… А теперь я хотя бы смогу Тихона понянчить, вырастить его…»
София смотрела на сына, вспоминала, как в Петропавловке она вспоминала, как ухаживать за детьми, потому что навыки годичной давности, когда родилась Юля, начали забываться, и снова вспоминала как купать ребенка, как пеленать, как кормить…
- Сонечка, ну зачем же ты на эту маевку пошла, ты же не пролетарка, не марксистка, - вдруг раздался голос Василия, - А вдруг бы за решеткой родила?
- Да, Вася, родить за решеткой – это страшно, - ответила девушка, - Раз на раз не приходится, в Петропавловке все нормально прошло, а в Бутырке тогда чуть было не померла. А насчет того, что я не марксистка… Да, Вася, ты прав. Я не марксистка, я не знаю, как назвать себя. Но посчитала, что на маевку мне сходить просто необходимо. С Алешенькой вроде мы в «Народной воле» были, а потом Алешенька сказал, что вроде бы мы оттуда вышли. Жаль только, что бесполезно все это было, Алешенька погиб, Емельянова тоже не дожила до амнистии, одна Соня дождалась амнистии, хотя и не ожидала ее…
- Но ведь все же в прошлом, в этот раз все было хорошо, тебя отправили в больницу, не стали регистрировать в участке, - сказал Василий, - Соня, ведь все же в прошлом!
- Да кто знает… - ответила София, - Вот позовут меня и пойду я, если действительно что-то важное будет… Вася, если что, если со мной что-то случится, ты будешь наследником, на счету деньги есть, достаточно, чтобы детей вырастить…
Вдруг девушка начала реветь в голос.
- Алешенька, не дожил до амнистии, а Соня, потому что была беременная, получила отсрочку исполнения приговора… Бедненький мой Алешенька… Столько лет прошло, а воспоминания так свежи!
Вдруг вспомнив, что она замужем, а мужу вряд ли будет приятно слушать такие реплики, София огляделась по сторонам – мужа рядом не было.
- Васенька, ты где? – удивленно спросила девушка.
- Здесь я, - ответил Василий, глядя на жену, - Ты плачешь, Тихон испачкал пеленки и тоже плачет, я не знаю, кого успокаивать. Пошел за чистыми пеленками, думаю, начну с сына, потом тебя попробую успокоить. Кстати, что ты говорила после того, что «деньги есть, достаточно, чтобы детей вырастить?», из той комнаты было плохо слышно.
- Говорю, Соня все-таки получила амнистию, вроде, столько лет прошло, а воспоминания так свежи, что до слез пробирает, - ответила София, умолчав про другую часть своей реплики.
- Да нет, ты что-то говорила, вроде «Алешенька не дожил», дальше я не расслышал, а потом было то, что ты только что сказала, - уточнил Василий, - Соня, да ты не стесняйся, говори как есть.
- Я говорила, «Алешенька, не дожил до амнистии, а Соня, потому что была беременная, получила отсрочку исполнения приговора…», - девушка решила пересказать свою фразу, чтобы супруг не подумал что-то лишнее, чего она не говорила, а потом подумала, - «Надо же, почти все и услышал, ну что за невезуха. У меня мысли вразброд, про сожителя вспоминаю, а Вася услышал».
- Да, грустно все это, конечно, - ответил Василий, - И к чему ему эта амнистия посмертно?
- Да ни к чему, - ответила София, - Разве что матери, чтобы легче жилось. Хотя ей ни холодно от этого и не жарко.
Подумав, что нужно как-то успокоить мужа, София сказала:
- Васенька, ну ты не обижайся, ну вспоминаю я свое прошлое, а что поделать-то? Никуда не выкинешь его, хотя, временами, хотелось бы очень сильно.
- Сонечка, да что я, не знаю, с каким прошлым тебя замуж позвал? – сказал Василий, - Все я знаю, все понимаю. Ты не переживай только, все будет хорошо. Все самое плохое уже было, я уверен.
- Как же я на это надеюсь! – сказала София и, обняв мужа, более-менее успокоилась.
========== Последнее дело ==========
Дни летели все быстрее. Семейная жизнь Софии и Василия была безмятежно счастливой, девушка каждый день благодарила судьбу за то, что ей достался такой чудесный муж, такой чудесный сын. Примерно через год София забеременела снова и девушка сердцем чувствовала, что у нее родится дочь. Девушка будто почувствовала тот самый вкус семейной счастливой жизни и даже думать не хотела о том, что раньше она жила иначе.
«Назову ее Оленькой и будет у нас сын и доченька», - думала София, плача от счастья.
Однако 20 сентября 1893 года все переменилось так же решительно, как и после смерти матери, восемь лет назад.
София, Василий и Тихон отдыхали в каком-то съемном особняке за городом. Они занимали одну из комнат и периодически ходили на прогулки в лес. София постоянно вспоминала родителей, Алексея, с которыми она так же гуляла по лесу и была непередаваемо счастлива.
Вдруг в одну из ночей девушка проснулась от запаха гари – начался пожар.
- Вася, пожар, надо скорее бежать на улицу! – крикнула девушка и начала тормошить своего мужа.
Василий проснулся и, подхватив сына на руки, сказал Софии:
- Соня, надо бежать через коридор, с третьего этажа прыгать высоко.
Схватив жену за руку, Василий побежал к выходу. Вдруг одна из горящих балок упала между мужем и женой, начала рушиться кровля.
- Соня, я бегу через коридор и лестницу, а ты прыгай из окна, все будет хорошо! – крикнул Василий Софии и, поняв, что другого выхода нет, девушка спрыгнула с третьего этажа.
Резкая боль вывела девушку из прострации. София упала плашмя, на живот, и почувствовала, что у нее начало резко тянуть поясницу.
- Мадам, пойдемте к врачу, он уже приехал, - сказал кто-то Софии.
Девушка, прихрамывая, пошла к врачу.
- Кости, вроде, не сломаны, - сказала София, - А вот поясница болит, тянет. Дайте каких-нибудь капель, ребенка надо сохранять.
Врач что-то накапал Софии, но девушке это не помогло – вскоре начался выкидыш.
- Мадам, не плачьте, - начал успокаивать Софию врач, - Вы же еще молодая, родите еще.