Любовное письмо… Поэма на прекраснейшем французском языке… Роман о ревности… Но также очень глубокое эссе о природе романа — тема, постоянно тревожившая и искушавшая Арагона. «Let us pretend» — «сделаем вид», говорит Алиса в Стране Чудес. Романист — это человек, который играет роль. Сделаем вид, что нас двое, Альфред и Антуан. Он прекрасно знает, что это неправда, но это — замаскированный способ говорить правду. «I want to write about a fellow who was two fellows», — пишет Р.Л.С. «Я хочу писать о человеке, который был двумя людьми». Арагон же говорит: «Я хочу писать о человеке, который не отражается в зеркале, который не видит сам себя». Значит ли это лгать? Нет, множество людей перестали видеть себя такими, каковы они есть. Вместо того чтобы плоско высказать эту мысль, миф или роман показывают пустое зеркало. А вот и другой миф: очевидно, можно рассматривать одни и те же факты с точки зрения ревности, жизненной правды и деперсонализации. Тройное зеркало включает эту абстракцию в общее созвучие.
Можно быть романистом в реальной жизни. Сделаем вид, говорит Папоротник, что вас двое, Антуан и ты. Обратите внимание: Папоротник начала создавать роман. И обратное явление: жизнь может проникать в роман. Когда Бальзак писал «Утраченные иллюзии», то первые шаги Люсьена де Рюбампре как писателя и журналиста оказались схожими с первыми шагами самого Бальзака. Близкими, но не тождественными. Когда Арагон описывает вступление французских войск в Эльзас, то рассказывает он — и не он. В сумраке повествования мы различаем какого-то притаившегося человека в военной фуражке с красным бархатным околышем, человека, которого Пьер Удри, герой романа, называет Арагоном; а позднее мы видим и другого, седовласого Арагона: он слушает, как Рихтер играет «Карнавал» Шумана. Кто же из них настоящий? Кто подложный? Одно верно с точки зрения действительности, другое — с точки зрения поэта. «Правдивая ложь». Поэзия и правда, как говорил Гёте[894]. Роман — это возвышенная форма лжи. Существует зона неопределенности, где трудно отличить автора от марионетки; невозможно говорить действительную правду, не примешав к ней немного поэтической лжи.
А как же построен этот роман? Очень искусно, так, чтобы казалось, будто он вообще никак не построен. «Let us pretend» — сделаем вид. Напоминаю многозначительную фразу: «Надо внушать людям мысль, что писатель не придерживается общепринятого порядка». По видимости «Гибель всерьез» — это ожерелье, сверкающее отдельными эпизодами и отступлениями; по видимости это «коллаж»[895] вроде тех, какие любил компоновать Пикассо, коллаж житейских и литературных воспоминаний, случайно найденных и случайно подобранных. На самом деле это роман, который твердой поступью продвигается к развязке, каковой служит убийство Антуана. Многообразие зеркал намечает ось действия. «Венецианское зеркало», «Зеркало Брот», «Вертящееся зеркало», «Разбитое зеркало» — таковы названия глав, образующих каркас книги. Между ними проскальзывают отступления: отступление о романе как зеркале, отступление о зеркале как романе, письма к Папоротнику о том, что такое ревность, и, наконец, три прекрасных рассказа, извлеченных из красного портфеля Антуана: «Шепот», «Карнавал» и «Эдип».
Золотое правило соблюдено. События изложены в заданном порядке, но это совершенно не заметно. Читатель перескакивает от Шекспира к Гёте, с Кипра в Сезенгейм, от Струэнзе к Малибран[896]. Автор бросает его то в Москву, то в Вену, то в Страсбург, то в Ангулем, где он встречает тень Бальзака среди более чем реальных интервентов. Все это фантастично, человечно, возвышенно. Роман? Поэма? Эссе? Любовное послание? Не все ли равно, раз это прекрасно.
Комментарий и краткие справки о писателях
Данный текст был помещен как обращение к читателю в книге А. Моруа «От Лабрюйера до Пруста» (1964).
Основное произведение Мишеля Эйкема де Монтеня (1533–1592) — «Опыты», вышедшие в 1580 г. и позднее перерабатывавшиеся. Монтень был далек от традиций схоластики; его книга — свободное, «дилетантское» философствование о человеке, о возможностях для него жить достойно, руководствуясь разумно понятыми принципами. Скептические и в то же время оптимистические размышления писателя, верящего в духовную силу мыслящего человека, оказали большое влияние на развитие европейской культуры; его книга стала одним из наиболее значительных памятников литературы французского Ренессанса.
Статья опубликована в книге А. Моруа «От Арагона до Монтерлана» (1967).
Жак Амио (1513–1593) — гуманист, переводчик, ввел в культурный обиход Франции ряд произведений древнегреческой литературы. Основная заслуга Амио — выполненный в 1559 г. перевод «Сравнительных жизнеописаний» греческого историка и философа Плутарха (ок. 46/49 — ок. 125); в 1572 г. Амио выпустил также перевод его «Моралий» — небольших этических трактатов. Познакомив французских читателей с биографиями античных героев, Амио в то же время много сделал для создания литературного французского языка, что было одной из актуальных задач культуры эпохи Возрождения.
Статья опубликована в книге А. Моруа «От Арагона до Монтерлана» (1967).
Жан Франсуа Поль де Гонди, кардинал де Рец (правильнее — де Рэ, 1613–1679) известен как активный деятель Фронды — антиабсолютистского движения 1640-х годов, где во временном союзе против королевской власти оказались горожане и часть высшей аристократии. Его литературное наследие включает историческое сочинение «Заговор графа Фиеско» (1631) и интересные «Мемуары» (1671–1675, опубл. 1717), которые являются ценным историческим источником и одним из ярких образцов французской мемуаристики XVII века.
Статья опубликована в книге А. Моруа «От Лабрюйера до Пруста» (1964).
Книга Жана де Лабрюйера (1645–1696) «Характеры, или Нравы нынешнего века» вышла впервые в 1683 г. (в последующих изданиях существенно дополнялась). Она состоит из коротких нравоописательных очерков, максим, литературно-критических отзывов. В портретах, часто сатирических, распространенных человеческих типов своего времени Лабрюйер довел до совершенства искусство классицистической характерологии, продолжив традиции Мольера. Лаконичность и точность языка, меткость и этическая определенность характеристики сделали его книгу совершенным образцом ораторско-моралистической прозы XVII века.
Статья опубликована в книге А. Моруа «От Лабрюйера до Пруста» (1964).
В долгой жизни Бернара Лебовье де Фонтенеля (1657–1757) одним из наиболее творчески продуктивных периодов были 1680-е годы. В это время написаны «Диалоги мертвых» (1683), «Галантные письма шевалье д'Эр…» (1685), а также научные и научно-популярные трактаты: «Беседы о множественности обитаемых миров» (1686), «Происхождение мифов» (1686), «История оракулов» (1687). Фонтенелю принадлежат также драматические произведения, работы по поэтике, литературной критике. Не будучи философом в строгом смысле слова, Фонтенель в своих трактатах предвосхитил литературно-философский стиль просветителей XVIII века — трезвый рационализм мышления, популярность изложения, изящное светское остроумие.
Статья опубликована в книге А. Моруа «От Лабрюйера до Пруста» (1964).
Вольтер (Франсуа Мари Аруэ, 1694–1778) — один из крупнейших деятелей Просвещения во Франции, работавший во всех областях идеологии и пользовавшийся исключительной известностью и авторитетом; он прославился как борец против религиозного фанатизма, феодального произвола и бесправия личности, как пропагандист, передовых философских идей. В литературе свои скептические философские взгляды и социально-критические тенденции Вольтер наиболее ярко выразил в «философских повестях» («Задиг, или Судьба» — 1747, «Микромегас» — 1751, «Кандид, или Оптимизм» — 1759, «Простодушный» — 1767 и др.). Ему принадлежат также философские сочинения («Опыт о нравах и духе народов» — 1756, «Философский словарь» — 1764), исторические труды, трагедии («Заира» — 1732, «Меропа» — 1743, «Танкред» — 1761), эпическая поэма «Генриада» (1728).
894
895
Речь идет о коллаже — наклеивании на поверхность картины различных предметов (кусков газет, афиш и т. п.), практиковавшемся, в частности, в авангардистской живописи 20-х годов.
896
